Наперегонки со временем

Первое поселение Нахал, которое встало на собственные ноги и сбросило с себя опеку Айзика, — Тель-Лахиш. Там сидело «ядро», состоявшее из молодых мошавников второго и даже третьего поколения, которым было немногим более двадцати. Я их хорошо знал еще по первым дням моей работы в Негеве. Тогда они временно находились в Сде-Бокер. Их «открыл» Давид Бен-Гурион и влюбился в них с первого взгляда.

Среди ребят выделялся один, Янкеле, который служил «старику» инструктором по овцеводству и научил его азам этого дела. Молодые мошавники решили превратить свое поселение в постоянное село. Мы обсудили с ними все подробности их плана, начиная с жилья и кончая севооборотом. Не прошло и нескольких месяцев, как вместо времянок, расположенных полукругом вокруг учебного плаца, были построены добротные дома. Предстояло еще немало работы, но в конце концов Тель-Лахиш стал одним из самых зажиточных и красивых сел района.

С Амацией и Нехушей дело обстояло хуже — главным образом из-за текучести состава. Одно «ядро» уходило, другое приходило, зато у Айзика было полно работы.

Были у Айзика и другие планы: ему хотелось построить в Лахише и свое личное хозяйство. Он так долго и так упорно приставал к нам, что мы уступили и выделили ему участок в несколько сот дунамов в западной части района, неподалеку от Ашкелона. Мы помогли ему получить нужные займы, построить пять домов, всего для пяти семейств, — и создать садовое и овцеводческое хозяйство.

Айзик снова начал на новом месте. Этот немолодой и видавший виды человек, принялся работать теперь на себя и на свою родню.

Глава 26. ДВОРА ДАЯН И ЕЕ СЫНОВЬЯ

О Дворе Даян, матери Моше Даяна, мне впервые рассказал ее брат, Иегошуа Затуловский, который служил лейтенантом 745-го саперного батальона в армии Его Величества короля Великобритании во время Второй мировой войны.

Сам Иегошуа тоже был незаурядным человеком. Когда он пошел добровольцем в британскую армию, ему было уже под шестьдесят. Это был русский еврей до мозга костей и разговаривал он на иврите с чистейшим русским акцентом. Он приехал в страну халуцом еще с третьей волной иммиграции. Где и кем он только не работал! Со временем он стал одним из лучших старых прорабов строительной компании «Солел-Боне». Когда работники «Солел-Боне» были призваны в 745 саперное подразделение, Иегошуа тоже пошел добровольцем, хотя по возрасту он давно уже не подлежал призыву. Благодаря его многолетнему стажу командование присвоило ему «автоматически» офицерское звание.

Я был моложе его лет на тридцать с гаком и служил одним из ефрейторов в его роте, но у меня уже был двухлетний опыт воинской службы и меня назначили инструктором по строевой и физической подготовке; и его самого я обучал военному делу и обращению с оружием. Иегошуа, мужчина среднего роста, крепкий и широкоплечий, с дубленым, изрытым морщинами от долголетней работы на стройках под палящим солнцем лицом, любил после трудового дня беседовать «за рюмкой» со своими бойцами. И вот таким образом я и услышал от него в клубах «Нафи» британских военных лагерей на канале или в кофейнях Суэца, Исмаилии и Порт-Саида, рассказы о его молодости в украинской деревне, где он родился, о заре сионистского движения и много-много рассказов о его многотрудной жизни уже в стране после первой мировой войны.

Тогда-то я и услышал впервые и о его сестре Дворе, которая приехала в страну задолго до него, году в 1913, и вместе со своим мужем Шмуэлем была одной из основательниц Дегании, а затем и Нахалала в Ездрелонской долине.

Прошло несколько лет, и я близко познакомился с сыном Дворы и Шмуэля, Зориком.

Это было уже в 1946 году в Италии. Зогар Даян, он же Зорик, прибыл в распоряжение итальянского «филиала» «Мосада», который, как известно, занимался организацией нелегальной иммиграции. Он явился к Иегуде Арзи, командиру «Мосада» в Италии в качестве добровольца, как многие из нас, после службы в британской армии. Зорик был еще очень молодой и не успел долго прослужить в еврейских частях британской армии, а теперь, когда война кончилась, он всячески стремился внести свой вклад в борьбу евреев Эреца за право своих братьев на иммиграцию.

В то лето меня, «старого вояку», назначили начальником «базы подразделения», созданной в имении, которое мы взяли в аренду. Это имение, принадлежавшее какому-то богатому итальянцу, было чрезвычайно красивым: оно было расположено в селе Болиаско к югу от Генуи на итальянской Ривьере.

Тогда я как раз подбирал себе бригаду, чтобы привести имение в порядок. Надо было оборудовать также небольшой заливчик рядом и приспособить его для нужд нелегальной иммиграции.

Вот на эту-то работу и назначили Зорика. Мы поработали с ним несколько месяцев вместе в селе Болиаско. Зорик был тогда красавцем атлетического телосложения лет двадцати, а из-за его вьющихся каштановых волос он казался выше своего среднего роста.

Зорик был первоклассным шофером, ездил он всегда «с ветерком» и не слишком осторожно. Зато он в совершенстве владел своим джипом, и тот ему беспрекословно подчинялся.