Читаем Немецкий с улыбкой. Г. Хольц-Баумерт. Истории одного неудачника полностью

Pl"otzlich sah ich, dass noch ein M"adchen hier war (вдруг я увидел, что здесь была еще девочка; sehen; das M"adchen). Es war die Tochter von Herrn Alfred (это была дочь господина Альфреда). Sie hiess Ilse (ее звали Ильза; heissen). Wir mussten uns die H"ande geben (нам пришлось подать друг другу руки). Ich machte, wie Mama es wollte, einen tiefen Diener (я сделал, как хотела мама, глубокий поклон). Dabei merkte ich nicht, dass Ilse knickste (при этом я не заметил, что Ильза сделала реверанс; der Knicks – реверанс). Als ich mit dem Kopf runterging (когда я опускал голову вниз; runtergehen; der Kopf), kam Ilse gerade mit ihrem Kopf vom Knicks hoch (Ильза как раз поднимала голову из реверанса; hochkommen). Wir knallten zusammen (мы столкнулись), und es tat ordentlich weh (и это причинило изрядную боль; tun). Ilse weinte (Ильза заплакала). Mama wurde ganz verlegen (мама сильно смутилась; verlegen – смущенный), und die Eltern entschuldigten sich gegenseitig (и родители извинились перед друг другом; gegenseitig – обоюдно; die Seite – сторона; die Gegenseite – противоположная сторона). Ilse steckte mir, als die anderen nicht hinsahen, die Zunge heraus (Ильза высунула/показала мне язык, пока другие не видели; heraus – наружу), und ich drohte ihr mit der Faust (а я погрозил ей кулаком; die Faust).

Pl"otzlich sah ich, dass noch ein M"adchen hier war. Es war die Tochter von Herrn Alfred. Sie hiess Ilse. Wir mussten uns die H"ande geben. Ich machte, wie Mama es wollte, einen tiefen Diener. Dabei merkte ich nicht, dass Ilse knickste. Als ich mit dem Kopf runterging, kam Ilse gerade mit ihrem Kopf vom Knicks hoch. Wir knallten zusammen, und es tat ordentlich weh. Ilse weinte. Mama wurde ganz verlegen, und die Eltern entschuldigten sich gegenseitig. Ilse steckte mir, als die anderen nicht hinsahen, die Zunge heraus, und ich drohte ihr mit der Faust.

Dann gingen wir in die Stube (затем мы пошли в комнату; gehen). Auf dem Tisch war alles gedeckt (на столе было все накрыто), und ich sah gleich, dass es guter Kuchen war (и я сразу увидел, что пирог был хороший; sehen; der Kuchen). Ich schnalzte mit der Zunge (я прищелкнул языком), und schon sah mich Mama wieder an (и мама снова посмотрела на меня).

Wir setzten uns (мы сели), und ich war ganz zufrieden (и я был совершенно доволен), weil ich keine L"offel sah (потому что я не видел ложек). Ich nahm mir ein grosses St"uck vom gef"ullten Streuselkuchen (я взял себе большой кусок пирога с начинкой; der Streuselkuchen – /сладкий/ пирог, посыпанный сахарным песком, смешанным с крошками теста и корицей; пирожное с посыпкой; f"ullen – наполнять) und biss ordentlich hinein (и вгрызся как следует: «порядочно» в него; hinein – «туда-внутрь»). Da f"uhlte ich, wie jemand auf meinen Fuss trat (тут я почувствовал, как кто-то наступил мне на ногу).

Aha, dachte ich (подумал я), die dumme Ilse will sich jetzt r"achen (эта глупая Ильза хочет сейчас отомстить). Ich machte eine solch grimmige Miene (я сделал такую мрачную физиономию), dass ihr vor Schreck der Mund offen blieb (что у нее: «ей» рот от страха остался открытым). Schon traf mich wieder ein Stoss (/и вот/ уже снова меня настиг удар/толчок; treffen – попадать /в цель/; stossen – толкать). Ich wurde "argerlich.

«Wer st"osst hier mit den Beinen (кто здесь толкается ногами; das Bein)?», sagte ich laut und sah Ilse an (сказал я громко и посмотрел на Ильзу). Mama nahm mich gleich in den Arm (мама взяла меня сразу за руку), und ich merkte, es passte ihr nicht, was ich gesagt habe (и я заметил, что ей не подошло = не понравилось, /то,/ что я сказал).

«Du sollst doch den L"offel zum Kuchen nehmen (ты должен же взять ложку для пирога)», zischte mir Mama zu (прошипела мне мама).

«Sind doch keine da, nur Gabeln (их ведь нет здесь, только вилки; die Gabel)», zischte ich zur"uck (прошипел я в ответ: «обратно»).

Mama fl"usterte wieder (мама прошептала снова): «Das sind doch Kuchengabeln (это же вилки для пирога).»

Перейти на страницу:

Похожие книги

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

Сборник статей

Культурология / История / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву. Отправив главы на доработку, два партийных чиновника по-своему решили творческий вопрос. II съезд советских писателей (1954) проходил под строгим контролем сотрудников ЦК КПСС, лишь однажды прозвучала яркая речь М.А. Шолохова. По указанию высших ревнителей чистоты идеологии с критикой М. Шолохова выступил Ф. Гладков, вслед за ним – прозападные либералы. В тот период бушевала полемика вокруг романов В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Дудинцева «Не хлебом единым», произведений А. Солженицына, развернулись дискуссии между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а затем между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Итогом стала добровольная отставка Л. Соболева, председателя Союза писателей России, написавшего в президиум ЦК КПСС о том, что он не в силах победить антирусскую группу писателей: «Эта возня живо напоминает давние рапповские времена, когда искусство «организовать собрание», «подготовить выборы», «провести резолюцию» было доведено до совершенства, включительно до тщательного распределения ролей: кому, когда, где и о чём именно говорить. Противопоставить современным мастерам закулисной борьбы мы ничего не можем. У нас нет ни опыта, ни испытанных ораторов, и войско наше рассеяно по всему простору России, его не соберешь ни в Переделкине, ни в Малеевке для разработки «сценария» съезда, плановой таблицы и раздачи заданий» (Источник. 1998. № 3. С. 104). А со страниц журналов и книг к читателям приходили прекрасные произведения русских писателей, таких как Михаил Шолохов, Анна Ахматова, Борис Пастернак (сборники стихов), Александр Твардовский, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Василий Белов, Виктор Астафьев, Аркадий Савеличев, Владимир Личутин, Николай Рубцов, Николай Тряпкин, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов…Издание включает обзоры литературы нескольких десятилетий, литературные портреты.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука