Читаем Немецкий с улыбкой. Г. Хольц-Баумерт. Истории одного неудачника полностью

«Wollen wir tauschen (давай поменяемся: «хотим мы поменяться»)?», sagte ich. «Du gibst mir Putzi (ты отдашь мне Путци) und ich gebe dir einen sch"onen Bonbon (а я дам тебе один хороший = вкусный леденец; der Bonb'on).» Der Elefant kam mit seinem R"ussel n"aher (слон пододвинул свой хобот) und nahm ganz vorsichtig und leise den klebrigen Bonbon aus meiner Hand (и тихо и осторожно взял из моей руки липкий леденец; nehmen). Inzwischen griff ich nach dem Paket (между тем я схватил сверток; greifen) und h"orte drin Putzi «doof» kr"achzen (и услышал, как Путци кричит внутри /коробки/ «глупый»). Ich machte einen tiefen Diener vor dem Elefanten (я сделал перед слоном низкий поклон; der Diener – слуга; /низкий/ поклон) (was ich sonst ja nie mache (что я, собственно, никогда не делаю; sonst – в других случаях, обычно)) und ging ganz langsam r"uckw"arts (и очень медленно пошел назад). Der Elefant schaukelte mit dem R"ussel (слон качал хоботом) und sah mich mit seinen kleinen Augen an (и смотрел на меня своими маленькими глазками; das Auge; ansehen). Mir war beinah so, als ob er lachte (у меня было такое ощущение: «мне было почти так», будто он смеялся).

Als ich "uber den Zaun war (когда я перепрыгнул через забор: «был через забор») und wieder auf der Strasse stand (и снова стоял на улице; stehen), nahm ich mein Taschentuch hervor (я достал свой носовой платок; das Taschentuch; die Tasche – карман; das Tuch – платок; hervornehmen; hervor – наружу: «сюда-перед») und wischte mir den Schweiss ab, der ganz dick auf meiner Stirn stand (и вытер пот, который толстым слоем покрывал мой лоб: «очень густо стоял на моем лбу»; dick – толстый; густой, плотный), und machte, dass ich nach Hause kam (и поспешил домой; «и сделал, чтобы я пришел домой»).

«Wollen wir tauschen?», sagte ich. «Du gibst mir Putzi und ich gebe dir einen sch"onen Bonbon.» Der Elefant kam mit seinem R"ussel n"aher und nahm ganz vorsichtig und leise den klebrigen Bonbon aus meiner Hand. Inzwischen griff ich nach dem Paket und h"orte drin Putzi «doof kr"achzen. Ich machte einen tiefen Diener vor dem Elefanten (was ich sonst ja nie mache) und ging ganz langsam r"uckw"arts. Der Elefant schaukelte mit dem R"ussel und sah mich mit seinen kleinen Augen an. Mir war beinah so, als ob er lachte.

Als ich "uber den Zaun war und wieder auf der Strasse stand, nahm ich mein Taschentuch hervor und wischte mir den Schweiss ab, der ganz dick auf meiner Stirn stand, und machte, dass ich nach Hause kam.

Перейти на страницу:

Похожие книги

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

Сборник статей

Культурология / История / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву. Отправив главы на доработку, два партийных чиновника по-своему решили творческий вопрос. II съезд советских писателей (1954) проходил под строгим контролем сотрудников ЦК КПСС, лишь однажды прозвучала яркая речь М.А. Шолохова. По указанию высших ревнителей чистоты идеологии с критикой М. Шолохова выступил Ф. Гладков, вслед за ним – прозападные либералы. В тот период бушевала полемика вокруг романов В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Дудинцева «Не хлебом единым», произведений А. Солженицына, развернулись дискуссии между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а затем между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Итогом стала добровольная отставка Л. Соболева, председателя Союза писателей России, написавшего в президиум ЦК КПСС о том, что он не в силах победить антирусскую группу писателей: «Эта возня живо напоминает давние рапповские времена, когда искусство «организовать собрание», «подготовить выборы», «провести резолюцию» было доведено до совершенства, включительно до тщательного распределения ролей: кому, когда, где и о чём именно говорить. Противопоставить современным мастерам закулисной борьбы мы ничего не можем. У нас нет ни опыта, ни испытанных ораторов, и войско наше рассеяно по всему простору России, его не соберешь ни в Переделкине, ни в Малеевке для разработки «сценария» съезда, плановой таблицы и раздачи заданий» (Источник. 1998. № 3. С. 104). А со страниц журналов и книг к читателям приходили прекрасные произведения русских писателей, таких как Михаил Шолохов, Анна Ахматова, Борис Пастернак (сборники стихов), Александр Твардовский, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Василий Белов, Виктор Астафьев, Аркадий Савеличев, Владимир Личутин, Николай Рубцов, Николай Тряпкин, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов…Издание включает обзоры литературы нескольких десятилетий, литературные портреты.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука