Ненастным апрельским днем...

За необъятным столом из стекла и тикового дерева, утопая в подушках роскошного кожаного кресла, сидел маленький толстый человечек в тяжелых роговых очках, водруженных на нос-пуговку, с крохотным ртом и подбородком не больше шарика для пинг-понга. Его лысина сияла как медный таз, начищенный к пасхе. Дурашливо подмигнув мне, он повернулся к моему спутнику и спросил: «Что случилось, Марвин?» — таким густым басом, что я вздрогнул от неожиданности.

— Этот... гм... господин... он… полиция, мистер Грэндфилс. Потребовал адрес, а я — я не имел права...

— Вы свободны, Марвин.

Тот неслышно вышел.

— Не выношу этого жалкого двурушника,— сказал человечек.— Меня от него просто тошнит.

Я молчал.

— К сожалению, иногда бывает полезен. Нравится женщинам и умеет поддержать разговор. Дело от этого выигрывает.

— Я думал, вы шьете только мужские костюмы.

— А кто, по-вашему, приходит их забирать? Да снимите вы это пальто и присаживайтесь. Как вас величать-то?

Я представился, снял пальто и шляпу, пододвинул к себе один из стульев тикового дерева, инкрустированный серебром, и сел. А. Каллинэм Грэндфилс повернулся ко мне, и его очки приветливо заблестели.

— Так вы из полиции? — вдруг спросил он.— Ну что ж, сложение у вас подходящее. А где вы взяли такой нелепый костюм?

— Этот нелепый костюм обошелся мне в 65 долларов,— сказал я.

— Оно и видно. Так чего вы от меня хотите?

— Адрес одного вашего заказчика.

— Понятно. Признаюсь, нужны очень веские причины, чтобы я согласился пойти вам навстречу.

— Этот человек убит. В его документах указан ложный адрес.

— Убит?! — он застыл с открытым ртом, тяжелые очки сползли на кончик носа.— Боже мой! Наш заказчик?!

— На нем был пиджак из вашего ателье,— сказал я.

Дрожащей рукой Грэндфилс провел по голой как коленка макушке.

— Как его звали?

— Эндрюс. Фрэнклин Эндрюс.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, мистер Пайн. У меня нет и не было такого заказчика. Вы ошиблись.

— Пиджак сидел на нем, как влитой,— упрямо возразил я.— Я могу ошибаться в имени, но пиджак принадлежал ему.

Из-под инкрустированного серебром бронзового пресс-папье Грэндфилс вытащил серебряный нож и стал водить им по костяшкам пальцев левой руки.

— Возможно, вы правы,— наконец промолвил он.— Мои пиджаки всегда сидят безупречно. Опишите мне этого человека.

Я подробно описал убитого, упомянув даже о крупном пигментном пятне на мочке уха. Внимательно выслушав меня, Грэндфилс покачал головой.

— Таких заказчиков у меня десятки,— сказал он.— Что же касается перечисленных вами особых примет, я никогда не обращал на них внимания. В отличие от вас я не профессиональный наблюдатель. Может, вы могли бы сообщить о нем что-нибудь еще? Вы ничего не упустили?

«Вряд ли», — подумал я, но, тем не менее, вновь попытался воскресить в памяти образ покойного.

— Он был не совсем обычно одет,— сказал я.— Может быть, это вам о чем-нибудь скажет.

— Что ж, возможно.

Я описал одежду Эндрюса. А когда я упомянул, что он был без носков, Грэндфилс перестал слушать.

— Ни один из моих заказчиков не показался бы на улице в таком виде,— холодно сказал он.— Это явно какой-то проходимец, укравший пиджак, и он получил по заслугам. Брюки в пятнах! Подумать страшно.

— В карманах обнаружили немного, могу перечислить. Темно-синий галстук от Маршал Филдс, золотой пинцет, несколько прозрачных конвертов размером в почтовую марку, расческа, немного мелочи.

Я набрал воздуху, чтобы продолжить. А. Каллинэм Грэндфилс вновь открыл рот, но на сей раз в его глазах забрезжил свет узнавания.

— Пиджак из серой фланели, мистер Пайн? — уверенно спросил он.

— Да.

— Модель «карлтон»?

Что?

— Простите. Разумеется, вам это ни о чем не говорит. Новый?

— По-моему, да.

Он перегнулся через стол и нажал кнопку селектора.

— Гарри,— сказал он в репродуктор,— серый фланелевый пиджак для Амоса Спейна уже отправлен?

— Неделю назад,— услужливо подсказал репродуктор.— А то и дней десять. Узнать поточнее?

— Не стоит.— Грэндфилс отключил селектор и откинулся на спинку кожаного кресла, продолжая водить по костяшкам ножом.

— Пинцет и конверты — вот что навело меня на мысль об Амосе Спейне. Он заядлый филателист. Я видел его меньше месяца назад: он ждал примерки в приемной и пинцетом аккуратно перекладывал марки в маленькие конвертики.

— Так значит, его имя Амос Спейн?

— Да.

— И приметы совпадают?

— Полностью. Но вот грязная рубашка и засаленные брюки! Чтобы Амос Спейн умер в таком виде!

— Хотите, поспорим?

— Да что вы! Разумеется, я вам верю. Но у меня просто в голове не укладывается.

— Ну как, мистер Грэндфилс, дадите мне адрес Спейна?

Из ящика стола он извлек записную книжку в кожаном, с серебряным тиснением, переплете и, заглянув в нее, сказал:

— 8789, Южная Набережная, квартира 3С. Телефон у меня не записан, но я уверен, что у мистера Спейна он есть.

— Он женат? — спросил я.

Грэндфилс бросил книжку назад в ящик и задвинул его ногой.