«Новый тоталитаризм» XXI века. Уйдёт ли мода на безопасность и запреты, вернётся ли мода на свободу и право?

«Когда я учился в университете в Массачусетсе в Wheaton College, то жил в общежитии в трёхместной комнате. Один сосед – типичный белый, второй, Уэйн – афроамериканец. И целый год мы жили вместе. Говорили абсолютно обо всём: от музыки до женщин. Мы столько всего обсудили! И не было никакой стены недоверия, никакой самоцензуры. Никто не считал, что чужое мнение или какие-то отдельные слова нарушают его safe space…». «Со времён моего студенчества много изменилось! Сегодня практически никто не хочет воспринимать другое мнение. Если я скажу вместо “BLM” – “All Lives Matter” – меня просто обвинят в расизме и симпатиях к Трампу. На этом “спор” закончится. Сейчас все очень агрессивные и чувствительные одновременно…»[202].

Майкл Фрис

Студентка магистратуры Колумбийского университета Элиса Шлект подтверждает эти опасения и оценки, подчёркивая, что в современных США в сфере общественной мысли и гражданского активизма установилась атмосфера, близкая к гражданско-военной, когда любое инакомыслие воспринимается как агрессия и влечёт за собой соответствующий цензурно-репрессивный отпор:

«…порой чувствительность может стать настолько острой, что мы готовы отмахнуться от голосов, способных сделать обсуждение более глубоким. Любую озабоченность, любое отклонение от общепринятой “нормы мысли”, любое выражение мнения, которое хоть в чём-то не соответствует выбранной модели диалога, мы воспринимаем как “атаку” на нас. А “атака” – это не то, что нужно слушать, понимать или обсуждать, это то, что нужно пресечь»; «В итоге такие реальные проблемы, как, например, преступление чёрного против чёрного, фактически выводятся за рамки обсуждения»; «Настроения значительной части американской общественности сегодня таковы, что простое мнение, согласно которому насилие может являться одним из видов полицейской самозащиты, тут же получает ярлык “микроагрессии”. И эти ярлыки – под видом социальной справедливости – закрывают возможности осмысления проблем, превращая разговор в предписанный “идеальный диалог”»[203].

Элиса Шлект

С особой яркостью и мощью данная тенденция проявила себя в связи с гибелью задержанного полицией Миннеаполиса афроамериканца Джорджа Флойда и активизацией движения BLM весной-летом 2020 г. Элиса Шлект приводит в этой связи ряд примеров сетевой и социальной травли инакомыслящих, притом независимо от цвета их кожи:

«…каждый день мы видим, как люди изгоняются с работы и осуждаются общественностью лишь за высказывание мнений, за то, что они имеют смелость взглянуть на общепринятую норму в новом свете. <…> Когда популярный [чернокожий, – Д. К.] комик Дези Бэнкс высказался в Твиттере против грабежей, вандализма и поджогов, которые возникли под влиянием движения Black Lives Matter (“Чёрные жизни важны”), назвав это преступлением (а ведь это преступление и есть!), он тут же получил шквал оскорбительных откликов и был общественностью фактически лишён права на высказывание. Когда [чернокожий, – Д. К.] актёр Терри Крюс выразил обеспокоенность, заявив, что движение должно быть осторожным и обдуманным в своих действиях, чтобы не стать радикальным – “альтернативным левым”, на него тут же набросились в соцсетях и, что было особенно шокирующим, – в статье, опубликованной на сайте Hufifngton Post (популярный левый блог и агрегатор новостей), было дано указание таким знаменитостям “заткнуться”, а поклонникам – бросить их»; «25-летний известный [чернокожий, – Д. К.] актёр Шемейк Мур подвергся сетевой травле и вынужден был долго и безуспешно оправдываться после того, как высказал в Твиттере мысли о том, что, по его мнению, гибель Джорджа Флойда не была связана с расизмом, что есть проблема преступлений чёрных против чёрных и что, наконец, чернокожие также должны думать о том, как следует общаться с полицией, чтобы не подвергать свои жизни дополнительному риску»[204].

Таким образом, даже факт формальной принадлежности, согласно доктрине «позитивной дискриминации», того или иного высказывающегося к «угнетённой» группе отнюдь не является гарантией свободы этого человека от жёсткой социальной цензуры. Более того, в случае «упорного инакомыслия» такой человек по факту лишается не только права голоса, но и права считаться представителем «угнетённой группы», из которой он по сути изгоняется – «отменяется». Об этом Элиса Шлект пишет на примере своего университета: