«Новый тоталитаризм» XXI века. Уйдёт ли мода на безопасность и запреты, вернётся ли мода на свободу и право?

В частности, она содержалась в материале журнала Rolling Stone под заголовком: «9 исторических триумфов, которые заставят вас переосмыслить уничтожение собственности». Подзаголовок пояснял: «Сожжение флагов и уничтожение имущества являются частью долгой и гордой истории».

Материал в Rolling Stone предваряло фото небольшого пылающего магазина с подписью: «Винный магазин горит через дорогу от 3-го участка полицейского управления Миннеаполиса во время протестов по поводу смерти арестованного Джорджа Флойда»[211].

Очевидная спекулятивность мемориальных отсылок, оправдывавших погромы, грабежи и захваты чужой собственности, к «Бостонскому чаепитию», подчёркивалась тем, что все рассуждения такого рода игнорировали очевидную сущностную разницу этих внешне отчасти схожих событий: в 1773 г. речь шла не о классовой мести «угнетённых» – «привилегированным» соотечественникам, а о фактическом начале войны всех американцев как единого гражданско-политического целого против внешнего врага – британской метрополии.

«БОСТОНСКОЕ ЧАЕПИТИЕ». В 1773 году в Бостон завезли большой груз чая по намеренно заниженной цене. Ему отводилась роль приманки, английские власти надеялись, что американцы не продержатся долго без этого привычного товара. Но колонисты продолжали бойкот, обходясь без традиционного чаепития. Наконец самые решительные из бостонцев (члены законодательного собрания и местной масонской ложи), переодевшись индейцами, под боевые кличи увлекли толпу горожан в порт и, поднявшись на корабли, сбросили весь чай в море. Это событие окрестили «Бостонским чаепитием»

Иными словами, это был сигнал к масштабному внешнему конфликту, а не к всеобъемлющему внутреннему урегулированию, каким позиционируют движение BLM его адепты.

2. «Беспорядки и грабежи являются эффективной тактикой протеста против жестокости полиции».

В качестве главных аргументов в этом случае зачастую выставлялись риторические восклицания вроде заголовка материала Арвы Махдави, опубликованного в The Guardian: «Если насилие не является способом покончить с расизмом в Америке, то что же тогда остаётся?»

Подзаголовок материала сразу же давал ответ на этот риторический вопрос и пояснял, что не остаётся, конечно же, ничего: «Неприятная правда заключается в том, что иногда насилие – это единственный оставшийся ответ»[212].

Арва Махдави

3. «Это не беспорядки, связанные с насилием. Это восстание».

Так, чёрная квир-феминистка (как её представила редакция), колумнистка журнала Teen Vogue Дженн М. Джексон заявила, что термины «бунтовщики» и «мародёры» следует расценивать как тенденциозно негативные и нацеленные на «делегитимацию» протестных движений.

Дженн М. Джексон

Заголовок её статьи звучал как призыв: «Не позволяйте им злословить о ”возмущениях“ и ”беспорядках“: то, как мы называем [протестные] движения, имеет значение». Правда, далее, – вероятно, позабыв о собственном заголовке, – автор поясняла, что терминами, которые должны позволить думать о протестных движениях «как о хорошей беде» («to think about these protests as good trouble»), являются такие, как «восстание» («uprising») и «возмущение» («rebellion»), причем последнее – «возмущение» – было обозначено в заголовке (см. выше) как нежелательное[213]. Этот небольшой стилистико-смысловой нюанс лишний раз позволяет, как представляется, ощутить степень эмоциональной первичности и рациональной вторичности как публицистики, посвящённой оправданию событий, связанных с социальными беспорядками, так и самих этих событий.

А вот ещё одна революционно-этическая сентенция – от «репортёра», как она сама себя представляет в Твиттер-аккаунте, Иды Бэ Вэлс на экране CBS News: