«Новый тоталитаризм» XXI века. Уйдёт ли мода на безопасность и запреты, вернётся ли мода на свободу и право?

«Gangnam Style» – песня-клип южнокорейского исполнителя и автора песен PSY. Вышла 15 июля 2012 г., 24 ноября 2012 г. стала самым просматриваемым видео на YouTube, удерживала эту позицию до июля 2017 г. По состоянию на июнь 2021 г. клип имел более 4 млрд просмотров на видеохостинге YouTube

И гражданство – с множеством постоянно меняющихся обязанностей, но без каких бы то ни было прав. В том числе без права на гарантированное сохранение своего виртуального «дома»: своих страниц, архивов, фотоальбомов, публикаций, «любимых пространств», контактов, дружеских связей и т. д. Всё это может вдруг «обнулиться» – быть отобрано самодержавной интернет-властью или просто исчезнуть в результате какого-то злонамеренного либо случайного сетевого катаклизма буквально в мгновение ока.

Говорить об уверенном взгляде в будущее «сетевого бомжа», а тем более о его ощущении своей первосортности невозможно, так сказать, по определению. А между тем именно сетевая идентичность и вовлечённость всё более уверенно занимают первые позиции в ряду прочих идентичностей и вовлечённостей современного человека, становясь, как уже отмечалось выше, по сути обязательным условием его успешной социализации.

Типичные извещения об изгнании пользователя из его сетевого «жилища»

Став «сетевыми бродягами/бездомными», люди в начале XXI века почувствовали себя ещё более беззащитными и оторванными друг от друга. Ведь если у тебя нет надёжного дома – не из листвы или веточек, как у Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа, а из камней, как у Наф-Нафа, – то тебе некуда пригласить друзей, не с кем «соединить быт» без угрозы того, что в твой «маленький уютный домик» в любой момент может нагрянуть страшный сетевой Волк (админ, хакер, «товарищ майор», etc.) и моментально его растоптать, одновременно «пожрав» и тебя самого как человека и гражданина «виртуального мира».

В итоге у людей окончательно стало размываться ощущение (хотя бы иллюзорное – не суть!) того, что они – хозяева своих жизней и, что не менее важно, хозяева пространств своего обитания – тех, которыми ещё не так давно были их реальные, а не виртуальные города, земли, страны. Оставшись «без надёжного дома», люди перестали предвидеть хорошее и планировать вдохновляющее. По крайней мере, такое, которое потребовало бы свободы и творчества, а не одних лишь запретов и предписаний, парализующих всякую несанкционированную активность.

У виртуально бездомных исчезло понимание не только того, «куда всё катится», но – что ещё страшнее – «куда всё должно катиться»[503]. Рождённый этим страх породил религию недоверия к любой «бесконтрольной» человеческой свободе. Надёжное будущее стало видеться как полностью урегулированное и отлаженное царство безопасности. То есть как статика, а не динамика. Интернет глобально дистанцировал людей друг от друга. «Дистанционка» стала нормой (недавняя реакция на пандемию – наглядная иллюстрация этой уже давно приключившейся с человечеством перемены). Близость – эксцессом.

Реальность стала «не очень настоящей», превратившись в «заготовку под виртуал». Если человека нет в Сети, его нет и в жизни. Но ведь на самом деле он есть! И он по-прежнему нуждается в таких же живых и настоящих, как он сам, людях рядом – а не в заготовках под посты, аватарки и новостные сводки.

Да только где теперь взять настоящих живых, если человек сам перестал сознавать себя в отрыве от интернета, и других тоже замечает лишь тогда, когда они проходят успешную «верификацию» в Сети, тем самым как бы получая пропуск в виртуальное, ставшее «настоящим», бытие?

Отрыв человека от реальности, в которой он на самом деле существует и на которую может и должен активно влиять, и переселение в «сетевой дом», являющийся по факту глобальным постоялым двором, в котором у человека – никаких прав и никаких корней, а одни лишь обязанности подчиняться правилам, установленным «сверху», со стороны невидимых и недосягаемых хозяев этого пространства, – всё это атомизирует и деконструирует «сетевое гражданское общество» как таковое.

Но вместе с этим деконструируется и реальное человеческое сообщество – в той мере, в которой люди «уходят в Сеть» и начинают социально мыслить как Homo/Hobo Interneticus.