«Новый тоталитаризм» XXI века. Уйдёт ли мода на безопасность и запреты, вернётся ли мода на свободу и право?

И в первую очередь это коснулось экспертной сферы, где, например, спокойный и научно аргументированный голос сообщества профессоров с мировым именем оказывается ничтожно малой величиной, по сравнению с эмоционально взвинченным голосом 14-летней школьницы (притом даже не вундеркинда) и других не имеющих отношения к науке, но зато крайне политически напористых эко-активистов. В итоге государствами и международными структурами принимаются, а международными статусными сообществами (такими, например, как Межправительственная группа экспертов по изменению климата – IPCC) «санкционируются» важнейшие решения, в основе которых лежат не научно проработанные экспертизы, а гневный вопль сетевой толпы, для которой статус «маргинального» по сетевым понятиям эксперта (у которого мало «лайков и репостов») не значит ничего, а статус сетевого аниматора-селебрити значит всё.

Конечно, международный климатический алармизм стартовал задолго до того, как в августе 2018 г. шведская школьница Грета Тунберг стала проводить свою «Школьную забастовку за климат», переросшую в общемировое массовое климатическое движение. Однако именно благодаря Сети эко-активизм стал приобретать формы акций «прямого действия», «поверх» мнения экспертных сообществ, которым доставались либо роль «греческого хора» при граждански активных «корифеях» и «протагонистах», либо – в случае оппонирования эко-мейнстриму – фактический «игнор» и быстрое забвение.

На эту деструктивную особенность эпохи «сетевого засилья» в конце концов стали обращать внимание даже сами сетевые магнаты. Так, уже цитировавшийся выше Павел Дуров назвал одним из негативных проявлений сетевого сообщества – внимание советам знаменитостей, а не экспертов:

«Знаменитые люди часто дают необоснованные советы за пределами своей области знаний. Во всём, что важно в жизни, лучше всего полагаться на точную науку и мнение экспертов».

В итоге именно соцсети, пояснил Дуров далее, стали платформой для распространения некомпетентных советов и мнений, которые слышны каждому[513].

Де-факто класс интеллектуалов и культуртрегеров (за исключением тех его представителей, которые сумели переквалифицироваться в «шустрых сетевых аниматоров», перестав тем самым быть представителями автономного и влиятельного интеллектуально-культурного сообщества) оказался в XXI веке «отменён». Для Запада это стало потерей, сравнимой с цивилизационной катастрофой, вызвавшей к жизни и все прочие беды (частично уже упомянутые выше).

Здесь необходимо вновь сделать небольшое отступление – на сей раз историческое.

II

Термин «интеллектуалы» появился сравнительно недавно, в конце XIX века, как принято считать, – в связи с известным «Делом Дрейфуса» (остающимся мемориально резонансным по сей день[514]). Причём этим словом антидрейфусары презрительно охарактеризовали своих оппонентов, среди которых было много деятелей культуры, подписавших, вслед за публикацией письма Эмиля Золя «Я обвиняю»[515], коллективную петицию в защиту Альфреда Дрейфуса[516].

Скрипторий. Миниатюра из Толедской Библии Франция, 1220–40-е гг.

Однако сам феномен класса интеллектуалов как влиятельной и в значительной мере автономной социальной группы существовал в Европе издревле, ещё со времён Античности. Достаточно вспомнить философские школы Древней Греции и эллинистического мира, а также ярких философов и писателей (включая ранних «отцов церкви») времён Рима, одним из императоров которого был отнюдь не самозваный философ – Марк Аврелий. По сути, наряду с христианством и Римским правом, именно это – наличие в обществе отдельного, притом влиятельного и авторитетного, класса интеллектуалов – явилось важнейшей «скрепой», соединившей античную цивилизацию со средневековой Европой и далее с Европой Нового времени.

Именно в Средние века были заложены основы современного западного интеллектуального класса как «сословно обустроенной» и гарантированной в правовом отношении влиятельной и авторитетной социальной группы, де-факто формирующей идеологическую повестку общества.

На раннефеодальных этапах люди с духовно-интеллектуальными амбициями чаще всего становились клириками и оказывались под правовой защитой Папской курии, что позволяло им, сохраняя публичную интеллектуальную активность, быть в значительной мере независимыми от власти королей и феодалов. (Примечательно, что французский философ Жюльен Бенда назвал книгу, посвящённую эволюции интеллектуалов в новейшее время: «La trahison des clercs»[517], или «Предательство клириков», в английском переводе – «The treason of the intellectuals»[518], в русском – «Предательство интеллектуалов»[519], где интеллектуалы-клирики, как люди сугубо духовно-интеллектуальных мотиваций, были противопоставлены прочим людям материальных интересов – «мирянам».)

Студенты университета, Болонья, 1383 г.