О моей жизни

После того как почтенный и мудрый архиепископ облегчил участь останков, он отслужил мессу в присутствии родных и близких умерших. Во время мессы он прочитал проповедь об этих проклятых коммунах, где вопреки закону и справедливости рабы отбирают права у своих господ. «”Слуги, — говорил апостол, — со всяким страхом повинуйтесь господам”. И чтобы слугам не пришлось молить строгих и жадных хозяев о пощаде, им следует повиноваться господам, “не только добрым и кротким, но и суровым”[450]. Авторитетные каноны[451] проклинают тех людей, кто учит слуг не повиноваться своим хозяевам, уходя в монастыри, сбегая и, тем более, поднимая восстания. Доказательством этого служит тот факт, что никого не рукополагали в священники, не принимали в священные ордена и монастыри, пока тот не освободился от рабства; более того, если таковое и происходило, оно никоим образом не защищало от притязаний господина». Он неоднократно поддерживал этот принцип при королевском дворе, и ещё чаще на различных соборах. Это было небольшое отступление; давайте же вернёмся к нашему повествованию.

Глава 11

Когда грешные горожане должным образом осознали гнусность совершённого ими преступления, от страха перед королевским правосудием их охватил ужас. В результате вместо того, чтобы искать исцеления, они продолжали наносить одну рану за другой. Ибо они решили призвать Томаса[452], владельца замка Марль, внебрачного сына Ангеррана де Куси, для защиты от короля. С ранней юности этот человек, казалось, добился могущества за счёт разорения других, грабежа бедняков и пилигримов, следующих в Иерусалим, и прибирания к рукам имущества в результате кровосмесительного брака[453]. Его жестокость была настолько неслыханной для нашего времени, что кажущиеся жестокими забойщики скота более гуманны, чем этот человекоубийца. Ибо он не просто открыто убивал людей мечом, как обычно, за определённые проступки, но делал это, словно мясник или кровавый палач. Чтобы заставить своих узников заплатить выкуп, он, порой собственноручно, подвешивал их за яички, отчего те часто отрывались под тяжестью тела, и жизненные силы покидали людей. Других он подвешивал за большие пальцы рук или за детородный орган, а для утяжеления клал на плечи камень. Он лично подходил к ним, и когда у него не получалось выпытать у них то, чего они и так не имели, он с безумием колотил их дубиной, пока те не обещали удовлетворить его желание или не умирали от издевательств.

Никто не скажет, сколько людей сгинуло в цепях в его темницах от голода, болезней и пыток. Но известно, что два года назад, когда он отправился в Ле-Мон-де-Суассон помогать кому-то против каких-то крестьян, трое из них укрылись в пещере, и когда он с копьём подошёл ко входу в пещеру, то вонзил своё оружие в рот одного из них с такой силой, что остриё копья прошло сквозь его внутренности и вышло из ануса. Стоит ли продолжать приводить эти бесконечные примеры? Двоих оставшихся в пещере он умертвил собственноручно. А ещё говорят, что однажды он пленил человека, который был так изранен, что не мог идти. Он спросил человека, почему тот не идёт быстрее. Человек ответил, что не может. «Стой, — сказал он, — я решу проблему, и ты у меня побежишь». Спрыгнув с лошади, он отрубил человеку ноги, отчего тот умер. Но затем перечислять эти ужасы, когда потом появится серьёзный повод рассказать о них. Давайте вернёмся к повествованию.