Об образе и смысле смерти

Собственно говоря, Коршельт приходит к следующему выводу: сущность жизни — быть живым, а сущность смерти — быть мертвым. Но разве описывать процесс жизни, как это делается выше, и видеть сущность мертвого в том, что лежащее в основе жизненных процессов "прекратилось", не признаваясь, что как раз в этом и состоит проблема: куда в момент смерти девается то, что лежит в основе жизненных процессов, — разве не означает это закрывать глаза на проблему смерти. Прискорбно видеть, как столь заслуженный ученый там, где все зависит от мужественного шага в мышлении, кружит в таких ничего не говорящих определениях. Чрезвычайно интересная книга оказывается бесплодной, потому что в ней нет творящей силы идеи. Наука о смерти остается мертвой и должна остаться таковой, если намерена пользоваться средствами познания лишь из мертвой области. Чтобы понять сущность смерти, нужно сначала понять, что такое жизнь. Эпоха, предшествовавшая наступлению естествознания, не видела здесь никакого затруднения. Парацельс и ван Гельмонт говорили еще об "архее" и разумели под этим понятием жизнь в ее автономности. Однако то, как они говорили об этом, показывает, что они еще обходятся с "археем" как с предметом сверхчувственного восприятия. Если, напротив, в более позднее время "виталисты" говорят о "жизненной силе", о "spiritus vitalis", "эфире" и т. д., то делают они это, исходя из совершенно другой духовной ситуации. Жизненный принцип, который они имеют в виду, известен им уже не как результат опыта, они открывают его посредством мышления. Однако при этом не осознают, что стоят на границе познания, и потому должны решить, к какому виду действительности они хотят отнести "жизненную силу".

Ошибка многих виталистов заключается в том, что они наивно понимают жизненный принцип по аналогии с человеческой душой. Эрнст Георг Шталь, например, видит в душе, "anima", причину жизни. Верное наблюдение за действием аффектов на кровообращение заставляет его предположить, что и болезнь вызывает нецелесообразное поведение души, чему можно привести самые разные доказательства. Но Шталь зашел, конечно, слишком далеко, приписав "anima" уже и жизненные явления как таковые. Тем самым он непозволительным образом стер границу между биологическими и душевными процессами. Ф. К. Медикус, напротив, четко проводил эту границу. В своей лекции "О жизненной силе" (1774) он ясно показывает, что душа переживает себя в мышлении и волении и тем самым вызывает утомление тела, в то время как все функции, которые он приписывает влиянию жизненной силы на тело, как‑то: сердечная деятельность, формирование и восстановление тела и т. д., — осуществляются без участия сознания. Очень верно подчеркивает он различие между душой и жизненной силой, которое заключается в том, что душа последовательно развивает свои способности и что это происходит не само по себе, как природный процесс, но лишь когда применяется "мыслительная сила". Область жизненной силы, напротив, недоступна для вмешательства человеческой воли: "Без его воли животная жизнь идет своим постоянным и неутомимым ходом, и человек здесь совершенный раб, который, кроме преступного разрушения, ничего над собой совершить не может".

Эти ясные директивы, к сожалению, не были поддержаны позднейшими виталистами. Почти повсеместно у них приходится наблюдать неумение четко разграничить область души и область жизни, или же они пускаются в абстрактные спекуляции. В этом отношении они производят впечатление последышей предшествующей эпохи, когда душа с помощью мышления стремилась выделиться из данной в чувственном восприятии картины мира. Поэтому понятно, что эти мыслители не из тех, кто дал сильный импульс развитию естествознания. Импульс этот исходил скорее от противников "жизненной силы".

Во второй группе виталистов можно наблюдать господство иной тенденции: они полагают, что жизненная сила максимально похожа на другие природные силы, они даже объясняют ее, подобно Райлю, как свойство особым образом смешанной и оформленной материи, из которой состоят живые существа. Эти виталисты хотя и говорят еще о жизненной силе, однако мыслят уже в духе материализма и подготавливают его.