Об образе и смысле смерти

Английский адмирал Бофорт описывает происшествие из своей юности{62}: …лодка перевернулась, и я оказался в воде. Поскольку я не умел плавать, я тщетно пытался схватиться за перевернувшуюся лодку или за одну из других лодок… Торопливо, но тщетно пытаясь позвать на помощь, я наглотался воды, и вскоре в результате отчаянных усилий силы мои были истощены. Прежде чем кто‑нибудь пришел мне на помощь, я, потеряв всякую надежду, погрузился в воду; всякая работа мышц прекратилась; я определенно чувствовал, что смерть приближается ко мне. Вот до какой степени я сумел после моего спасения либо сам вспомнить эти внешние обстоятельства, либо они были дополнены теми, кто наблюдал эту сцену со стороны. Ведь в момент опасности тонущий слишком озабочен тем, чтобы схватиться за любую соломинку, или слишком поглощен сменяющими друг друга надеждой и отчаянием, чтобы точно фиксировать отдельные события в их последовательности. Совершенно иначе обстоит дело с внутренними процессами, которые последовали затем… С того момента, как прекратилось всякое движение членов и мускулов, что, на мой взгляд, было следствием полного удушья, место прежних взволнованных и беспорядочных ощущений заняло чувство полного покоя, я мог бы назвать это апатией, но не отчаянием, поскольку удушье уже не было для меня болезненным. У меня не было больше мыслей о спасении, я не испытывал никакого физического неудобства; напротив, все мои чувства теперь были очень приятны; они до некоторой степени походили на смутные, но прекрасные ощущения, которые являются предвестниками сна, вызванного усталостью от физического труда. И хотя внешнее чувство было умерщвлено, этого нельзя было сказать о духе. Его оживленная деятельность была такого рода, что ее едва ли можно описать. Одна мысль проносилась за другой с такой быстротой, которую не только нельзя описать, но которая просто должна быть непонятна тем, кто не оказывался в подобном положении. Однако я и теперь в состоянии восстановить ту последовательность представлений, во всяком случае в значительной мере .. Тысячи мыслей, связанных с родительским домом, составляли первый ряд представлений, которые жили во мне. Затем они охватили более широкий круг; наше последнее путешествие, предыдущее плавание, во время которого мы потерпели кораблекрушение, мои школьные годы, успехи, которые я делал, время, которое я бесполезно растратил, даже мои мальчишеские приключения — все проснулось в моей памяти. По мере того как я подходил все ближе к началу моей жизни, мне казалось, что каждое ее событие оживает в обратной последовательности, но при этом без тех обычных ограничений, которые были присущи моей памяти, а в полностью развернутых картинах, со всеми, даже незначительными, побочными обстоятельствами. Короче, все содержание моей жизни было передо мной словно в панорамном, обзоре, мне казалось, что оно в каждой своей части сопровождается сознанием справедливого и несправедливого и размышлением о причинах и следствиях. Многие маловажные события, которые давно стерлись из моей памяти, снова появлялись перед моим взором, причем так, словно я пережил их совсем недавно…

Как долго или, скорее, как коротко я находился среди этого обилия мыслей, я сейчас уже не могу определенно сказать; но едва ли прошло две минуты между тем мгновением, когда я захлебнулся, и моим спасением…

Мои ощущения, когда я приходил в себя, были прямо противоположны описанным выше. Только одна путаная мысль, что я чуть было не утонул, заполняла мое сознание — вместо многих ясных и определенных картин, которые только что проносились передо мной. Неописуемый страх, свинцовое удушье, казалось, тяготели над каждым чувством и исключали возникновение всякой разумной мысли; и лишь с трудом я убедился, что еще жив. Когда я тонул, я был избавлен от всякой боли, теперь же вновь боролся со многими физическими мучениями.

Эти описания не совпадают во всех подробностях, и различия между ними характерны. Где речь идет о внезапном освобождении эфирного тела, возникает обычно синхронный обзор, при постепенном же убывании жизненных сил (например, при длительном кровотечении) скорее наблюдается постепенное развертывание картин, причем в обратном временном порядке. Важно, конечно, то, что при полном возвращении сознания, т. е. при восстановлении функции мозга, панорама жизни исчезает{63}.

*

Перевоплощение и судьба