Одиннадцатый дневник

Эпоху эту знал я лично,
и мы в ней жили бесшабашно,
а то, что было нам привычно,
потомкам сделается страшно.

* * *

Я много написал про свой народ;
особенно люблю его умение
до степени почти наоборот
повёртывать услышанное мнение.

* * *

Все бы лгали гораздо умеренней,
ложь была бы намного скромней,
но лапша повисает уверенней
на ушах, оттопыренных ей.

* * *

В годовщину посадки моей
пил я виски с утра дотемна,
много мне замечательных дней
подарила родная страна.

* * *

Я пафоса боюсь всего сильней,
он действует отравно на меня,
от пафоса становится тошней
почти уже привычная хуйня.

* * *

А начал думать я довольно поздно,
с тех пор и содержу я мыслей стаю;
я часто размышлял, зачем я создан,
и реже – почему я не летаю.

* * *

Мне кажется, любой художник
при всём убожестве его —
невыкупаемый заложник
у злого дара своего.

* * *

Я уважаю предрассудки
и к их напевам очень чуток;
идея есть три раза в сутки —
весьма прекрасный предрассудок.

* * *

Мы все живём весьма поврозь,
делясь поверхностным вниманием,
а жёны видят нас насквозь,
не удручая мужа знанием.

* * *

Когда за чертою оседлости
евреи влачили изгнание,
то все их дальнейшие мерзости
они сочинили заранее.

* * *

Всемирное сулят нам потепление,
оно уже всё ближе и реальней,
и женское народонаселение
разденется гораздо радикальней.

* * *

Такое место, как вокзал, —
враг человеческой беседе,
и всё, что ты недосказал,
с тобой уедет.

* * *

Споря ни о чём,
не маши руками,
все мы притечём
под лежачий камень.

* * *

Ах, не забыть бы мне по лени —
хотя едва ли, —
что в тундре у меня олени
автограф брали.

* * *

Но кто ответит нам логично,
зачем настолько сложен быт?
Снаружи нос чесать – прилично,
а изнутри – прилюдный стыд.

* * *

Двойная в нас тянется прошлого нить,
и две эти нитки несхожи:
не только раба в себе надо давить,
но и надзирателя тоже.

* * *

Запреты – это чепуха,
но я исполнен убеждения,
что нету тягостней греха,
чем грех, лишённый наслаждения.

* * *

Навряд ли мы отыщем сами
по жизни лучшие пути;
но если в жопу нас послали,
то на хуй незачем идти.

* * *

Есть люди – их обилен ряд,
у них тяжёлый труд:
они ещё не говорят,
а видно, что соврут.

* * *

Сосновой рощи колоннада —
смотрел в окошко полуночник —
мне вдруг напомнила, как надо
нести по жизни позвоночник.

* * *

Кошмарное прошлое нынче кудряво,
причёсано, брито, надушено
и что-то бравурное шепчет коряво,
гнушаясь погибшими душами.

* * *

А старость – это вроде крыши:
с неё удобно рассмотреть
и кто к кому неровно дышит,
и кто еврей хотя б на треть.

* * *

Природа наших бед от нас сокрыта,
судьба не посвящает нас в детали,
и свиньи у разбитого корыта
грустят, хотя про рыбку не читали.

* * *