Одиннадцатый дневник

Ещё явилась неприятность,
никак не думал я о ней:
умеренность и аккуратность
пришли ко мне на склоне дней.

* * *

Галиматья и околесица,
абсурд и чушь на ахинее —
как раз та творческая лестница,
с которой жизнь в разы виднее.

* * *

Увы, под гипнозом великой иллюзии
мы долгие жили года,
живые остатки душевной контузии
остались во мне навсегда.

* * *

Я к мысли некогда пришёл
и повторяю временами:
всё будет очень хорошо,
но много позже и не с нами.

* * *

Забавно мне: я старый и хромаю,
а на исходе века моего
того не знаю, то не понимаю,
а не умею – вовсе ничего.

* * *

Как будто мчишься в экипаже,
смотря из поезда в окно,
и вдольдорожные пейзажи
порой волнуют, как кино.

* * *

Сохранны и разум, и честь —
чего я так духом поник?
Есть курево, выпивка есть
и стопка нечитаных книг.

* * *

Не жалуюсь на плохость головы,
но так уж получилось по природе:
я в музыке кумекаю – увы —
не более, чем рыба – в женской моде.

* * *

Нет любви и нет доверия.
Но и ненависти нет.
И поэтому империя
сохранится много лет.

* * *

Плетут политики интригу,
крадётся в сумерках маньяк,
а я пишу большую книгу,
но не начну её никак.

* * *

Я – еврей российского разлива,
и с тюрьмой, и с лагерем знаком;
в памяти моей былое живо,
но дышу я – русским языком.

* * *

Бог нас ценит за умы,
стойкость и аэропланы,
но смеётся, когда мы
строим будущего планы.

* * *

Не ступал я на хлипкие сходни,
что вели их в удушливый трюм,
но про них я подумал сегодня,
и поэтому так я угрюм.

* * *

Я дожил до весьма преклонных лет,
и старческая мне открылась доля —
смириться с тем, что секса больше нет,
зато в избытке есть покой и воля.

* * *

Мне быть евреем – радостно и свойственно,
однако же, не чувствуя греха,
большое получаю удовольствие,
свиные поедая потроха.

* * *

Забавно: кто-то вымучил учение
из нескольких прельстительных идей,
а это вводит в умопомрачение
огромное количество людей.

* * *

За белоснежным полотном
вовсю идёт игра на вылет;
увы, в борьбе гавна с гавном
не важно, кто кого осилит.

* * *

Все, кто мотал тюремный срок,
легко моё разделят мнение:
насторожённость – не порок,
а бытовое разумение.

* * *

Пусть пишу я мелкие банальности,
но зато и правды я не струшу:
трезвое раздумье о реальности
горечью полощет нашу душу.

* * *

Я не был человечеству обузой,
поблажек и подачек не просил;
пил водку, иногда сношался с музой,
работы избегал по мере сил.

* * *

Не встретил достойную цель я,
чтоб душу отдать ей в объятия,
поэтому выше безделья
не знаю я в жизни занятия.

* * *

Я никому на свете не учитель
и подлости повсюдной не судья,
с дивана мировых событий зритель —
единственная в жизни роль моя.

* * *