Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ 2

— Ставлю гинею, что первыми будем мы, а не вы, две старые перечницы! — выкрикнула Пэт уже на бегу.

— Трудно тебе будет с ней, — только и сказал Эктор.

— Знаю… Но я и сам не подарок. А теперь немного помолчи. Мне надо вычислить точно, сколько времени у нас в запасе.

* * *

Я занялся вычислениями, благословляя Господа за отличную память, доставшуюся мне от его щедрот. В Академии я никогда не имел нужды зубрить перед экзаменом все цифры и формулы, коими нас так обильно пичкали. Всё как-то само откладывалось в голове и при нужде вспоминалось.

Поглядел еще раз на Подзорную Трубу (дым еще тянулся от вершины, но уже не такой густой) и оценил ее высоту в тысячу футов. Затем накинул еще триста футов на то, что находился я сейчас не на уровне моря. Подсчитал и получилось, что Смоллетт увидит сигнал примерно с сорока миль (на самом деле с большего расстояния, но я решил абсолютно все округлять сегодня в его пользу, чтобы не столкнуться с неприятными сюрпризами).

Если Смоллетт поймает удачный ветер и двинет сюда восьмиузловым ходом, ожидать его можно через пять часов.

Но это верхняя цифра, никто не сказал, что Смоллетт будет крейсировать на границе видимости. Теперь надо вычислить нижнюю…

— Джим, взгляни! — Эктор дернул меня за рукав, одновременно показывая рукой куда-то назад и вверх.

От вершины Фок-мачты тянулась полоса белого дыма. Джереми пустил в ход дымовую гранату, сделав все мои предыдущие вычисления не нужными: теперь я точно знал, где «Красотка».

Высоту Фок-мачты я оценил в восемьсот футов над уровнем моря. Вычислил, что восьмиузловым бригантина доберется к нам за четыре часа. Сделал поправки на погрешности глазомера, на то, что Смоллетт поймает не просто удачный ветер, а удивительно удачный, на то, что Джереми не мгновенно увидел паруса, а Эктор увидел дым не сразу после его появления (до того лес заслонял от нас вершину Фок-мачты).

— У нас три часа, и это самое меньшее. Смоллетт может прозакладывать душу Сатане, но раньше здесь не окажется. Ты что такой понурый? Гляди веселей! Ходьбы нам меньше часа, даже если придется поджидать юнг. Ослов оставим на берегу, ящики вывезем одним рейсом шлюпки. Даже жертвовать якорем и рубить канат не придется. Мы выиграли!

Эктор ничуть не повеселел. Напротив, стал еще мрачнее.

— Да что с тобой, дружище?

— Мне не дает покоя один вопрос. А Смоллетт, опытный моряк, всего этого не понимал? Не догадывался, что ты успеешь уйти от острова, увидев сигнал его человека?

Можно было бы сказать, что от его слов у меня подкосились ноги… Но они подкашивались и без того, учитывая, сколько миль я отшагал сегодня по проклятому острову.

Я смотрел на Эктора. Он смотрел на меня. И ответ пришел нам в головы одновременно.

— Крыса! — сказали мы хором.

Могли бы сообразить раньше… Зачем еще нужен шпион на «Патриции»? Как он будет посылать донесения? Запечатывать в бутылки и бросать в океан? Своего человека Смоллетт пристроил к нам на борт с единственной, но чрезвычайно важной задачей: в нужный момент, когда над Подзорной Трубой появится сигнал, сделать «Патрицию» непригодной к немедленному отплытию.

Мы вышли к тому самому приметному дереву. Юнг не было. Ну что они там копаются? Хотелось бросить все и стремглав бежать к шхуне. Но я не мог бросить брата и Пэт. Да и бежать стремглав был сейчас не способен.

— Вся надежда на Сильвера, — понуро сказал Эктор.

— Он битый волк, и я уверен, что он всё понял, увидев дым над Подзорной Трубой.

Ответом на мои слова со стороны Северной стоянки долетели звуки выстрелов.

Один, второй… После паузы — третий.

4. Псы и убийцы

Их было много, очень много, — и, как ни странно, именно это нас спасло.

Если бы по лесу, отрезая нас от Северной стоянки, неслышно двигались трое или четверо врагов, — жизни капитана Джеймса Хокинса, матроса Тони Рюггера и пассажира Эктора Гэрсли там бы и оборвались: под огромным деревом, название которого я не знал, и под которым мы дожидались юнг (по привычке я причислял к их числу и Патрицию). Маленькая группа неприятелей могла, неслышно ступая, подобраться под прикрытием кустов почти вплотную, дать залп из трех-четырех мушкетов — и всё на том для нас закончилось бы.

Но их было слишком много, и тишину сохранить они не сумели. Хрустели ветвями, перекликались, хоть и негромко, явно стараясь сдерживать голоса. Разумеется, не видя этих людей, сосчитать я их не мог, а дожидаться, чтобы увидеть, не стал. Но мне показалось, что там не меньше полутора десятков. Скорее, даже больше — не все же из них открывали рот и наступали на сучья.

Приказ на отступление я отдал беззвучно, жестом. И мы вшестером: три человека и три нагруженных ослика, — двинулись обратно той же дорогой, по какой пришли. Никакого плана действий у меня не было, все произошло слишком неожиданно. Хотелось одного: подальше уйти от этих людей, а уж затем постараться понять, что произошло и что делать дальше.

Хотя… над первым пунктом голову ломать не стоило.

Уже ясно, что произошло: Смоллетт, прибыв первым на остров, высадил не только двух-трех наблюдателей, но и значительную часть экипажа.