Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ 2

— Это талисман, — ответил Ливси, — отголосок одного суеверия… Даже, скорее, легенды, гуляющей в разных изводах между китобоями от Лабрадора до Нантакета. Красивая, кстати, легенда… Не хочешь написать роман на ее основе? У тебя неплохо получается, и я знаю от Эктора, что книга твоя обрела изрядную популярность. Отчего бы не продолжить начатое?

Я отказался, объяснив, что плохо умею сочинять, и писал о том, в чем сам участвовал, лишь кое-где отступив от действительного хода событий либо произвольно истолковав происходившее. А сам подумал, что доктор лукавит: легенда вкупе с суеверием, без сомнения, существовали, но я-то знал, как скептически Ливси относится к суевериям. Нет сомнений, что он приколотил монету к мачте лишь ради удовольствия пробить гвоздем профиль ненавистного ему короля Георга.

10. Второе морское сражение капитана Хокинса

Экипажи обеих шхун собрались на борту китобойца, и мы двигались вокруг острова, чтобы найти «Красотку Мэй» и захватить либо уничтожить ее.

Грей и Смоллетт высадили почти всю шайку на берег. Там, едва рассвело, развернулась самая настоящая война, судя по доносившейся до нас стрельбе. Я считал, что на борту стоящей на якоре бригантины сейчас самый минимум матросов, человек пять, скорее даже меньше — и захват не составит труда: нас в совокупности было шестнадцать человек.

Хотя, конечно, шестерых китобоев в число бойцов включать не стоило. Достаточно было взглянуть на главного среди них, на старшего помощника Жана-Поля Бансье: низенького, толстенького, с короткими руками и ногами. Его предок, потомственный парижский торговец кружевами и лентами, был сослан за какие-то провинности в Новую Францию более века назад, в правление грозного кардинала Ришелье. Кровь не водица, и хоть мсье Бансье изрядно плавал в прибрежных водах Канады — в душе он остался тем же трусливым галантерейщиком, что и его пращур: бледнел от одной лишь мысли, что ему придется сражаться и проливать кровь. Пятеро его подчиненных были людьми того же замеса. Возможно, гарпунеры лучше годились для войны, но Ливси их с собой не взял, понадеявшись на китовую пушку.

Зато сам Ливси, Жофрей и офицеры-шотландцы, Мак-Тавиш и Айрингем, — стоили каждый десятерых, эти люди прошли сквозь такое горнило, что казались откованными из булатной стали.

Особенно Жофрей… Он вернулся, и доклад состоял из двух слов, вдобавок индеец продемонстрировал руку с тремя отогнутыми пальцами. Ливси подтвердил: все я понял правильно, никто за нами не проследит, а у Смоллетта стало тремя людьми меньше.

Я прямо-таки влюбился в старину Жофрея после того, как узнал о нем кое-что еще.

* * *

Шхуна доктора называлась «La Vipère Silencieuse», и я поинтересовался причиной, по которой было выбрано столь странное название.

— Это имя моей супруги, — ответил Ливси, как-то резко погрустнев. — В переводе с гуронского.

— Доктор… Поздравляю! Я, кстати, тоже.

— Тоже женился на индианке? Поздравляю. И сочувствую.

— Нет же… Я тоже назвал шхуну именем супруги. Ну, будущей…

— И кто же она?

— Не удивляйтесь… Она дочь Сильвера.

— Поздравляю… И сочувствую…

— Я всегда подозревал, доктор, что когда вы наконец женитесь, все удивятся. Но думал, что это будет титулованная аристократка с континента… Немного ошибся, но ваша избранница, конечно же, дочь вождя?

— Можно сказать и так. Ты знаком с моим тестем.

— Жофрей?! Ваш крестный сын?! То есть… вы женаты на собственной крестной внучке? У католиков такое дозволяется?

— Видишь ли, друг мой Джим… — привычно начал доктор.

Но я замахал руками:

— Знаю, знаю, не говорите ничего! Все не так просто, и вы не совсем католик, и тесть вам не совсем крестный сын, а жена не совсем жена, а Господь судит нас не по тому, как мы ему молимся, а по числу скальпов, висящих на поясе, а я сын простого трактирщика и ничего не понимаю в высоких материях!

Он рассмеялся и обнял меня за плечи.

— Все не так просто, все еще проще: я сначала женился, а потом уж Жофрей принял христианство.

— Тогда, конечно, другое дело, — согласился я. — Тогда вы всего лишь стали крестным отцом собственного тестя.

— Brigantin! — раздался громкий голос впередсмотрящего, и я все понял без перевода.

* * *

До поры все наши лишние люди укрылись внизу, чтобы не вызвать на «Красотке» подозрений. На палубе находись лишь китобои, да мы с доктором — причем я надеялся, что плащ с капюшоном, зюйдвестка и высокие морские сапоги позволят сойти за китобоя и мне.

План захвата был крайне прост, а такие удаются чаще всего: мы с Ливси под предлогом переговоров с капитаном поднимемся на борт бригантины и перебьем всех, кого там обнаружим. Четыре двуствольных пистолета в умелых руках — страшная сила.