Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ 2

Я резко сел и поставил сам себе еще один диагноз, позабытый доктором Ливси: «Ты идиот, Хокинс! Видел, что снаружи стемнело, и не спросил сразу же про время!».

— Тебе лучше полежать еще, Джим. Сон уже пошел тебе на пользу, а к утру восстановишь силы окончательно.

— Сколько сейчас времени? И где находится шхуна?

— До полуночи полтора часа. Или ты привык измерять время вахтами и склянками?

— Где шхуна? — Я спустил ноги с койки.

— На Южной стоянке, невдалеке…

— Прикажите немедленно поднять якорь, доктор.

— Джим… Мы никуда сейчас не поплывем. А ты сейчас выпьешь бульона из козлятины, ляжешь и поспишь еще, говорю это тебе как врач больному.

— Мы сейчас поднимем якорь и поплывем к Лесистому мысу. В полночь нас там будет ждать Эктор, если он еще жив.

Ливси мгновенно вышел из каюты.

* * *

— Ты уверен, мой мальчик, что в состоянии командовать шхуной? — спросил доктор, вернувшись. — Мой помощник Бансье сейчас на «Патриции».

Я к тому времени закончил одеваться, надел камзол, сунул руки в карманы… Пистолеты были на месте. Фляга исчезла.

— Смогу, доктор. Смоллетт, пропади он пропадом, командовал, лежа на тюфяке. Чем я хуже?

— Смоллетт… От Грея многого я не ждал, а вот Смоллетт сумел удивить. Впервые я так серьезно ошибся в человеке.

— Мы все в нем ошиблись.

Вернулась Патриция, протянула небольшой кувшин, я пил долгими глотками, жажда мучила нешуточная.

— По-моему, в этот грог забыли добавить ром. Капнули самую малость для запаха.

Пэт изобразила на лице святую невинность и пожала плечами: какой, дескать, выдали, такой и принесла. Я заподозрил, что она могла бы кое-что поведать о судьбе пропавшей из кармана фляги.

Палуба под ногами вздрогнула, и я понял, что якорь отлип от грунта.

— Доктор, я смогу командовать шхуной, но мне необходимо подкрепиться.

— На первое суп… вернее, бульон с гренками из морских сухарей. На второе вареная козлятина. Сожалею, но ничем иным наш кок порадовать тебя не в состоянии.

— Я имел в виду другое… Кушать мне совершенно не хочется.

— Он имел в виду ром, — сообщила Пэт. — Поганый чертов ром, от которого умер его дед.

— А когда ты вообще последний раз кушал, Джим? — поинтересовался доктор.

Я честно попытался вспомнить и не смог… Давно.

— Совершенно пропал аппетит от всей этой свистопляски… Кусок в горло не лезет.

— Французы называют то, что с тобой происходит, Джим, longue frénésie. Все симптомы налицо.

Помяни черта, он и явится. К нам явился с докладом один из французов, и мне не нужен был переводчик, чтобы понять: якорь поднят, какие будут приказания?

— Доктор, мы теряем время, а Эктор ждет. Малая толика бренди из ваших запасов, — вот все, что мне нужно.

Он шагнул к шкафчику, стекло звякнуло о стекло.

— Такое количество не повредит, мисс Эндерби. А позже, обещаю вам, у нас с Джимом будет очень серьезный разговор на эту тему.

Слова «малая толика» доктор воспринял слишком буквально. И я решил: побывав у Лесистого мыса, не поведу шхуну обратно, а двинусь дальше, на Северную стоянку. Пора вернуться на «Патрицию», загостился. На своем судне я первый после Господа, и никто не посмеет указывать капитану Хокинсу, что ему делать.

* * *

Ночной бриз позволил развить трехузловый ход, и я понял: успеем к сроку.

Хотя командовать шхуной «Ла-Випер» (так я сократил заковыристое название) оказалось не так уж просто. Доктор стоял рядом и переводил все мои команды, но не всегда получалось перевести: Ливси попросту не знал значения и перевода некоторых терминов, а если переводил буквально, случалась путаница, — и тогда в дело вступал Стив Вайсгер, буквально на пальцах показывая троим французским коллегам, что надлежит сделать. Но постепенно все наладилось, ошибки случались все реже.

Когда мы огибали юго-западную оконечность острова, я спросил у доктора, зачем он отправил на «Патрицию» своего старшего помощника в компании с Сильвером и двумя своими людьми. Оставлять шхуну без охраны не стоило, конечно же, — бродящие по острову бандиты могли попробовать попасть на ее борт вплавь. Но именно Бансье мог сейчас нам очень пригодиться, не пришлось бы отдавать команды на двух языках.

Оказалось, что Бансье в экипажах обеих шхун единственный, кто более-менее смыслит в корабельных плотничьих работах. Скорее менее, чем более, но выбирать не из кого.

— Вы вышли в море без корабельного плотника? — удивился я. — Мой-то погиб в бою…

Вот что значит быть сухопутным человеком. Те почему-то уверены, что с кораблями ничего никогда не случается, или же все повреждения зарастают сами собой.

— У меня был плотник. И тоже погиб в бою, так уж совпало. Обломок бригантины сильно ударил Жана Руселя, и через три часа он умер.

— Сообщите потом мне адрес его семьи, доктор. Мертвого не вернешь, но живым помочь нужно.

— Я не знаю их адрес, они живут за океаном, и даже не во Франции. Жан был чужаком на Лабрадоре. Он был потомственным плотником, а вот Бансье… эх… но никого лучше у нас нет.