Остров без Сокровищ

Резня при Куллодене и всё, что за ней последовало, — страшная, долго кровоточившая рана в англо-шотландских отношениях. Она и сейчас не позабыта, а уж во времена Стивенсона тем более.

Так что доктор Ливси, боровшийся против мясника и палача Шотландии Кумберленда, никак не мог быть для Стивенсона изменником… А вот «канонический» Ливси, служивший под командой мясника… О таком факте в биографии симпатичного персонажа автор-шотландец просто не стал бы упоминать. Эпоха полна войн и сражений, недолго подобрать для биографии героя битву, никак не связанную с именем герцога Кумберлендского.

Хотя отрицательными чертами доктор и наделён, большая авторская симпатия к нему хорошо ощущается. Ну так и Джон Сильвер не ангел с белыми крыльями. Однако и ему автор симпатизирует… Любил Р.Л. Стивенсон своих персонажей, что уж скрывать.

А к персонажам-шотландцам испытывал особую слабость.

* * *

Мы уже не раз вспоминали «Владетеля Баллантрэ» — самый глубокий, самый трагичный и пронзительный роман Стивенсона.

Центральная аллегория там проста: два главных персонажа, два совершенно непохожих друг на друга брата символизируют Англию и Шотландию.

«Правильный» брат, лорд Генри — символизирующий Англию — всё делает как надо. Он и в гражданской войне выбрал правильную сторону ганноверской династии, и законопослушен, и семьянин отличный, и в делах честен, и вообще… Только навевает персонаж сначала уныние и скуку, а потом — из маленьких чёрточек, полутонов, намёков — вырастает просто-напросто читательское омерзение и ожидание, что сотворит-таки этот тип в конце концов нечто запредельно мерзкое. Лорд Генри ожидания оправдывает, совершает расчётливое и гнусное братоубийство руками нанятых бандитов.

«Неправильный» брат, Баллантрэ, — символ Шотландии — мятежник-якобит, авантюрист, играющий в орлянку со смертью, при оказии даже пират. Нарушает слово, и соблазняет чужих жён, и моральными препонами не стеснён… Но обаятельный, чёрт возьми, симпатичный. Дерётся — не раз и не два — за обречённое дело и никогда не сдаётся, совсем как шотландские горцы под Куллоденом.

Вот, собственно, вся суть отношения Стивенсона к правильным английским джентльменам и к «своим» шотландцам — они, конечно, непутёвые, заплутавшие в лабиринтах большой политики, и вляпавшиеся в грязь и кровь в этих блужданиях… Но всё же свои.

А с кого брать пример юношам, обдумывающим житьё…

Пусть юноши сами решают.

Глава двадцать вторая Утро перед битвой

Едва Джим Хокинс успел проснуться, как немедленно оказался в гуще событий: к блокгаузу явился Джон Сильвер под белым флагом. Не капитулировать, естественно, — на переговоры.

В результате Джим был вынужден делать сразу два дела: участвовать в переговорах в качестве пассивной стороны (проще говоря, слушать беседу Сильвера и капитана) и одновременно страдать от голода, не позавтракав. По этой причине или по иной, но очень многое Хокинс в переговорах пропустил. Или же не пропустил, но не пожелал сообщать нам по тем или иным причинам.

Лакуны в повествовании Хокинса о переговорах видны невооружённым глазом. Очень уж не состыкованы реплики в разговоре, очень резко и без причин меняется поведение собеседников…

Рассмотрим всё по порядку.

«Сильверу было мучительно трудно взбираться по склону холма. На крутизне, среди сыпучего песка и широких пней, он со своим костылём был беспомощен, как корабль на мели. Но он мужественно и молчаливо преодолел весь путь, остановился перед капитаном и отдал ему честь с величайшим изяществом. На нём был его лучший наряд: длинный, до колен, синий кафтан со множеством медных пуговиц и сдвинутая на затылок шляпа, обшитая тонкими кружевами.

— Вот и вы, любезный, — сказал капитан, подняв голову. — Садитесь.

— Пустите меня в дом, капитан, — жалобно попросил Долговязый Джон. — В такое холодное утро, сэр, неохота сидеть на песке».

На первый взгляд странный скачок: Сильвер мужественно преодолевает трудный путь, чтобы тут же жалобно проситься в дом… Пришёл к врагам на переговоры — так и общайся с ними достойно и твёрдо, нечего скулить под дверью, как замёрзшая собачонка. Не Арктика, не покрылся бы сосульками Сильвер за недолгий разговор.

Но здесь Хокинс ничего не упустил. Стоит немного поразмыслить, неясность исчезает. Сильвер не просто переговорщик, он ещё и разведчик, попасть внутрь блокгауза ему жизненно важно.

Накануне, обстреливая крепость из пушки, Израэль Хендс сумел-таки однажды накрыть сруб прямым попаданием. «Одно ядро пробило у нас крышу и пол», — свидетельствует доктор. (Заметим в скобках, что ядро из лёгонькой вертлюжной пушки даже крышу из толстых брёвен не пробило бы, а уж тем более и крышу, и пол разом, — ещё одно подтверждение лжи доктора в вопросе об орудийном парке «Испаньолы».)

Сильвер должен был оставить наблюдателя, следящего за обстрелом издалека, например с вершины сосны. Глупо тратить в больших количествах боеприпасы и совершенно не интересоваться результатами канонады. Про ядро, угодившее в блокгауз, Долговязый Джон знал.