Первая исповедница

Магда почувствовала, как ее лицо краснеет от ярости.

— Убирайтесь.

Она удивилась опасному спокойствию в собственном голосе. Обвинитель мгновение изучал ее глаза, а потом повернулся к выходу.

— Надеюсь, Первый волшебник Барах был героем, как думают многие, — сказал он через плечо, — и не участвовал в заговоре.

Большими шагами Магда догнала Лотейна.

— Вы обвиняете моего мужа в сговоре с врагом?

Лотейн обернулся в дверях, улыбаясь.

— Конечно, нет. Мне просто кажется странным, что люди, посланные Барахом в Храм Ветров, потерпели неудачу, а потом он сам отправился выполнять это задание в самый разгар войны, когда в нем отчаянно нуждались здесь. Наступление вражеских войск угрожает самому нашему существованию. Вам не кажется странной его расстановка приоритетов? И еще более любопытно, что после возвращения он поспешил покончить с собой, пока никто не спросил, удалось ли ему проникнуть в Храм и возместить ущерб. — Лотейн поднял палец. — О, погодите-ка. Мне только что пришло в голову, что раз луна все еще красная, то он не сумел войти в Храм, ведь тогда она стала бы обычной еще до его возвращения. — Он снова нахмурился. — Или же он проник внутрь, но ему не удалось устранить ущерб. В случае успеха красная луна исчезла бы, но она лишь медленно идет на убыль, словно сам Храм утратил надежду. — Лотейн все еще пытался поймать Магду в расставленные сети, но та молчала. На его лице снова появилась неприязненная улыбка. — Вы все прекрасно понимаете. Измена — это преступление, способное запятнать позором даже мертвых. И, разумеется, сознательная помощь предателю тоже является изменой и будет стоить подельнику его прекрасной головы. — Лотейн двинулся прочь, но потом вновь обернулся. — И последнее, вдова Сирус. Если я сочту нужным начать официальное расследование, будьте готовы отвечать на вопросы.

Магда дрожала от ярости, глядя, как он улыбается. Она не удостоила его ответом, и Лотейн, наконец, вышел.

Глава 4

Когда дверь закрылась, советник Сэдлер повернулся к Магде.

— Я должен извиниться, леди Сирус.

— Вам нет нужды извиняться. — Магда выгнула бровь. — Вы же не поддерживаете обвинения Лотейна против моего мужа?

Печаль смягчила выражение лица советника.

— Барах был хорошим человеком, и нам всем его не хватает. Боюсь, горечь скорби из-за недавних событий затмила трезвость суждений Лотейна.

Она мельком глянула на остальных пятерых. Хэмбрук и Клэй кивнули в знак согласия, старейшина Каделл ничем не проявил своих чувств, а двое оставшихся, Вестон и Гаймер, отвели взгляд.

— Мне не показалось, что он охвачен скорбью, — ответила советнику Магда.

Сгорбленный старейшина Каделл мягко коснулся ее плеча.

— В воздухе витает серьезная озабоченность, Магда. — Его рука соскользнула с ее плеча и указала за спину ей и остальным членам совета на закрытое ставнями окно, выходящее на Эйдиндрил. — Все мы находимся на грани истребления, и у населения довольно причин для страха.

Советник Сэдлер обеспокоенно вздохнул.

— К тому же, из-за случившегося с Первым волшебником Барахом в Замке царит неразбериха. Если даже мы не можем в этом разобраться, то представьте, какие слухи гуляют по Замку, не говоря уже об Эйдиндриле. Люди верили, что Первый волшебник Барах всегда будет со своим народом, будет защищать и оберегать его, а теперь им кажется, что он их бросил, и не могут понять, почему. Обвинитель Лотейн лишь озвучил сомнения и беспокойство, произнес вслух то, о чем ходят слухи.

Магда вздернула подбородок.

— Значит, вы считаете, что Обвинителю Лотейну подобает озвучивать досужие сплетни? А может, разговоры неизвестных людей, не имеющих представления об истинных причинах происходящего, служат оправданием для сфабрикованных обвинений самого Главного Обвинителя и для поспешных казней с целью покончить со сплетнями и сомнениями? В это вы верите?

В улыбке советника Сэдлера сквозило смущение от ее слов.

— Вовсе нет, леди Сирус. Я лишь предполагаю, что настали тяжелые времена, и Обвинитель Лотейн, вероятно, ощущает это напряжение.

Его пристальный взгляд не смутил и не смягчил Магду.

— С каких пор мы позволяем себе идти на поводу у страхов и дурных предчувствий? Я считала, что мы способны на большее. Думаю, Главный Обвинитель больше остальных должен заботиться об исполнении своего долга — добиваться истины.

— Возможно, именно этим он и занимается, — тихо произнес старейшина Каделл, пытаясь сгладить впечатление от этого резкого заявления и в то же время положить конец разногласиям и критике. — Задавать вопросы — законная обязанность Главного Обвинителя, так мы узнаем, где скрывается истина. Кроме того, он приходил не обсуждать, почему он задает эти вопросы, так что будет справедливо, если мы в свою очередь не будем заниматься измышлениями или выдвигать собственные обвинения за его спиной.

Магда знала советника Каделла уже не один год. Он был открытым и справедливым человеком, но когда старейшина давал понять, что разговор окончен, то ожидал, что возражений не последует. Магда отвернулась, положив руку на гладкий округлый край стола, и спросила: