Первая исповедница

— Они будто верят, что мы можем летать, — наконец произнес он, — и поэтому приказывают людям прыгать с обрыва, расставив руки, и лететь, думая, что раз уж они приказали, это сработает. Но когда люди разбиваются насмерть, во всем обвиняют меня, потому что именно я сказал им правду — это не сработает.

Глава 52

— Значит, ты отказался руководить работой, но они все равно решили попытаться создать ключ, — сказала Магда, когда Мерритт замолчал на некоторое время. — Что случилось потом?

— А ты как думаешь? Много хороших людей погибло напрасно, вот что случилось.

— Понятно.

Она слишком хорошо помнила мертвого человека на нижних уровнях Замка, распростертого на полу, с торчащим из груди обломком стали.

— Неужели? — Он покачал головой, не оборачиваясь. — Ты говоришь, что думаешь, будто Барах погиб за что-то стоящее, поэтому у тебя есть утешение. Эти люди погибли ни за что. Какое утешение может быть для тех, кого они оставили? Ты знаешь, каково встречаться с вдовами этих людей — мужчин, жизни которых потеряны впустую? Ты можешь представить себе горе женщин, которые знают о гибели своих мужей и слышали, что я мог предотвратить катастрофу, но был слишком «самовлюбленным», чтобы им помогать? Можешь представить, каково слышать плач их детей, которых я когда-то катал на плечах, плач по отцам, которых они никогда уже не увидят? Можешь себе представить, каково это, когда вдовы, матери, сестры и дочери погибших волшебников всю ночь лежат под твоими дверьми, безутешно рыдая и обвиняя тебя в смерти их любимого человека?

— Нет, не могу, — ответила Магда в наступившей тишине.

Ей стало стыдно, что она была одной из тех, кто так легко поверил в его виновность, основываясь лишь на услышанном. Магда сформировала мнение о Мерритте, даже не повидавшись с ним. Она была так глупа, что охотно поверила лжи.

— Как мог я убедить так сильно страдающих людей в том, что пытался не допустить неоправданных смертей? Они не станут слушать, они не услышат моих слов, потому что верят совету, утверждающему, что, если бы я помог, никто бы не умер. Семьям погибших проще обвинить меня, чем пытаться понять всю сложность вопроса. Они не могут понять, что даже если бы я остался и приложил все силы, люди все равно были бы мертвы, и я погиб бы вместе с ними. Для них проще принять ложь, чем истину.

Магда слышала крики играющих на улице детей, за которыми с веселым лаем бежала собака. Она могла лишь представить, какие страдания выпали на долю других точно таких же детей, потерявших отцов. Когда детвора, наконец, убежала достаточно далеко, в небольшом, загроможденном домике воцарилась тишина.

— Поэтому ты уехал из Замка, — громко сказала Магда, когда все поняла.

Стоя спиной к Магде, Мерритт кивнул.

— Поэтому.

Магда видела, как сильно он страдает от своего безвыходного положения и от несправедливых обвинений. Она поняла, почему Барах сказал, что хотел бы помочь Мерритту.

Магда встала, пересекла комнату и положила руку на его широкое плечо, желая утешить Мерритта. Теперь она поняла глубину сострадания, которое Исидора видела в нем.

— Спасибо, Мерритт, что объяснил мне. Теперь я понимаю. Я очень рада, что людская молва лжет, и мне стыдно, что я слепо поверила ужасным обвинениям.

Мерритт благодарно кивнул и прикоснулся к лезвию меча.

— Много хороших людей погибло ни за что. Боюсь, еще больше погибнет, прежде чем советники откажутся от попытки совершить невозможное.

Когда волшебник повернулся, Магда, стоя перед ним, впервые как следует разглядела великолепный меч на красном бархате. По всей длине сверкающего лезвия шел дол, который заканчивался лишь у самого острия. Хищная изогнутая гарда была острой на концах. Рукоять была плотно обмотана тонкой серебряной проволокой, в которую была вплетена золотая проволока, образующая слово «Истина».

От красоты меча у Магды перехватило дыхание.

Почти невольно она протянула руку и коснулась рукояти, проведя пальцами по слову «Истина». Магда никогда не видела ничего подобного.

Некоторое время Мерритт наблюдал за ней, затем поднял меч, и пальцы Магды наконец оторвались от слова «Истина». Положив клинок на свое предплечье, волшебник протянул Магде рукоять.

Не в силах удержаться, Магда позволила пальцам сомкнуться вокруг рукояти. Когда она подняла оружие, выпуклые золотые буквы слова «Истина» прижались к кончикам ее пальцев с одной стороны рукояти и к ладони — с другой.

Магда знала несколько приемов, но обращалась с мечом хуже, чем с кинжалами. Меч превосходно лежал в руке. Баланс клинка и его вес были поразительными. Меч казался легким, быстрым и удивительно удобным.

Он также пробудил нечто в глубине души, вызывая наружу что-то такое, чего она не ожидала и даже не вполне понимала.

Магда могла описать это как праведный гнев, вскипающий прямо под поверхностью ее сознания и рвущийся на волю.

— Он должен стать ключом, — едва слышно прошептала она.

Мерритт до сих пор смотрел ей в глаза.

— Должен, но, как я объяснил, я не могу закончить его.