Еще утрами черный дым клубится Над развороченным твоим жильем. И падает обугленная птица, Настигнутая бешеным огнем. Еще ночами белыми нам снятся, Как вестники потерянной любви, Живые горы голубых акаций И в них восторженные соловьи. Еще война. Но мы упрямо верим, Что будет день, — мы выпьем боль до дна. Широкий мир нам вновь раскроет двери, С рассветом новым встанет тишина. Последний враг. Последний меткий выстрел. И первый проблеск утра, как стекло. Мой милый друг, а все-таки как быстро, Как быстро наше время протекло. В воспоминаньях мы тужить не будем, Зачем туманить грустью ясность дней, — Свой добрый век мы прожили как люди — И для людей. 1944
Вольт Суслов
Старый окоп
Вырос лютик над окопом, Тонконогий и смешной. ...Был я здесь когда-то вкопан В землю-матушку войной. Также солнце пригревало. Ручейков катилась ртуть... Но цветов тут было мало И травы — совсем чуть-чуть. Мы на дне сидели скопом И не видели травы: Потому как над окопом Не поднимешь головы. Да была ль она? Едва ли. Только дым среди руин. Землю в том году «пахали» Сотни бомб и сотни мин. Прислонясь к стене окопа, Я не лез из-под земли И совсем не помню, чтобы Где-то лютики цвели. Помню: все вокруг гремело, В небо дыбилось, тряслось, Выло, ухало, свистело, Грохотало и рвалось. А сегодня вырос лютик, Встал и кланяется мне: Мол, спасибо добрым людям, Что расту я в тишине!..