Phantom (СИ)

Юнги наполняет миску Техи и удобно усаживается на стуле с телефоном в руках. После получасового разговора с Джином Юнги прибирает кухню и идёт в спальню за котом. Теха, конечно же, идти на улицу категорически отказался, расцарапал Мину пальцы и в сотый раз убедил его, что стоило завести собаку. Вдоволь нагулявшись и купив себе каштанов, Мин ровно без десяти пять стоит перед офисом Намджуна и курит.

— Едем в детский дом номер три, — на ходу приказывает Ким и сразу идёт к дверце автомобиля. Юнги нехотя отбрасывает окурок на тротуар и садится за руль.

— Зачем нам в детский дом? Вернуть меня хочешь? — пытается шутить Мин.

— Сегодня же день города, моя компания детям праздник организовала. Так что едем подарки раздавать.

— Как мило, что ты лично контролируешь. До нас подарки не доходили, застревали где-то в верхах. Но знаешь, что обидно — все мажоры берут под опеку детдома в центре, будто им внимания и так не хватает, а те, что на окраинах, перебиваются, как могут.

— Никогда об этом не думал, — задумывается Ким. — Но в твоих словах есть правда.

— Подумай. Поверь мне, есть такие детдома, где даже отопления нормального нет, а на носу зима. Я хотел, чтобы меня усыновили большей частью из-за холода, терпеть сил не было, - с грустью в голосе говорит Мин.

— Как можно было тебя не усыновить, — пытается пошутить Намджун.

— Спокойно, — хмыкает Мин. — Я вечно болел и угрюмый был. Ты сам бы усыновил ребёнка?

— Тебя бы усыновил, — усмехается Ким. Юнги только недовольно фыркает.

— Ты прости, что тебе надо туда возвращаться. Если невмоготу, то я могу и сам поехать, — продолжает Намджун.

— Всё нормально, это же моя работа — возить тебя, и даже в детдома.

Юнги прибавляет звук радио, показывая, что больше говорить о детдомах не хочет.

Юнги, конечно же, солгал. Ничего нормального, пока он топтался в большом зале, украшенном шариками и бумажной мишурой, с ним не было. Он следит за тем, как Намджун обнимает и разговаривает с каждым малышом, как внимательно слушает стишки, как раздаёт подарки. Мин нервно вертит на запястье часы и всё порывается сбежать. Раны оказались слишком свежими, даже не планировали затягиваться, каждая из них сейчас кровоточит и по-новой возвращает все те воспоминания, которые Юнги считал давно погребенными. Намджун, видимо, чувствует настроение младшего, и пусть Юнги каждый раз, когда старший к нему оборачивается, улыбается, Ким не верит этой тусклой улыбке — всё равно подходит и спрашивает его о самочувствии.

До квартиры Намджуна они едут молча: один так и тонет в свежих воспоминаниях без шанса выплыть, а второй борется с разрывающими грудь чувствами, ни одно из которых донести до Юнги сил и смелости не хватает.

Мин прощается с боссом, загоняет машину в гараж и плетётся на остановку. Усевшись на единственное пустое сиденье в автобусе, Юнги прислоняет голову к стеклу и прикрывает веки. Ему приходится напоминать себе, что он больше не живет в детдоме, что больше не ждёт родителей, что вообще никого не ждёт. Вот только прошлое оказывается сильнее настоящего, оно давит на черепную коробку, поднимает из глубин подсознания мрачные картинки из детдома, и Юнги чувствует, как кожу покрывает липкий страх. Он вскакивает с сиденья и, попросив водителя остановиться, вылетает из автобуса. Свежий ночной воздух не помогает — приступ паники не отступает. Юнги просто идёт прямо, не думая о своём маршруте, и пытается унять проснувшийся внутри чудовищный страх. Он будто сейчас сидит в углу своей крохотной комнатки в приюте, которую делит ещё с тремя малышами. Он дрожит от холода, от отчаянья, от страха перед будущим, которого как такового и нет, и продолжает обнимать острые коленки. Его только что вернули в комнату после очередного «показа» потенциальным родителям, и Юнги уже знает, что его не возьмут.

Он продолжает убеждать себя, что это прошлое, что это чудовище, проснувшееся в глубинах сознания, не существует, что надо только захотеть, и оно исчезнет, вот только самовнушение не работает. Юнги выкуривает очередную сигарету и, проходя мимо какого-то бара, притормаживает — выпить кажется единственной хорошей идеей, может, хоть алкоголь поможет притупить разрывающие мозг воспоминания.

Юнги, не поднимая голову, проходит через накуренное помещение прямо к барной стойке и заказывает сразу шесть шотов текилы. Выпив все шоты залпом и только после шестого закусив их лимоном, Юнги просит повторить. Ни в одном глазу: ни страх, ни паника, ни мерзкое хлюпающее внутри зловонное болото, образовавшееся из неоправданных надежд — ничего не исчезает. Юнги так же херово, как тогда, когда он только вошел, может, даже еще чуточку больше, потому что пить на голодный желудок не стоило. Он выпивает ещё шесть шотов, слушает жалобу на своего бывшего сидящей слева блондинки и, только соскользнув со стула, понимает, что пьян. Кое-как переставляя ноги, Юнги выходит на улицу.