Пленник (СИ)

— Мукуро! — позвал Хибари, глядя на Горацио как на демона. — Я прошу, хватит. До меня дошло. Я не проиграю. Я буду сражаться так, что… я не знаю, изо всех сил. Я больше не… Мукуро…

Мукуро стянул с шеи платок и затолкал его ему в рот.

— Надоел. Чейз, переверни его на живот. Думаю, тебе неудобно смотреть ему в лицо.

Горацио стыдливо присел на постель, опасливо глядя на конвульсивно дергающегося Хибари. Его цепь трещала, крошилась кирпичная кладка — казалось, что он вот-вот вырвется из своих кандалов.

Мукуро подпер спиной стену и скрестил на груди руки. Ему не доставляло радости лицезреть секс между Кеей и каким-то уродом, но так было нужно.

— Я не знаю, что мне делать. — Горацио умоляюще посмотрел на Мукуро, вероятно, надеясь на милость.

— Бедная твоя жена в таком случае. Неудивительно, что у вас нет детей. Или ты не можешь возбудиться на мужчину? Закрой глаза, представь свою жену, поработай руками — и вперед. Если так нужно, то можешь его поцеловать, пообнимать. Или… я могу вынуть из его рта платок, и он поможет тебе.

— Нет! — поспешно отказался он. — Я… постараюсь… сам. Можете отвернуться?

Мукуро закатил глаза и отвернулся. Чейз и так смотрел вниз, на Хибари, судорожно схватившего его за запястье свободной рукой. Он перестал сопротивляться и теперь напряженно лежал, тяжело дыша и нервозно подергиваясь.

— Ты преступник. И… считай это своим наказанием, — сказал Чейз. Возможно, так он оправдывал самого себя, а, может, и впрямь верил в это — он уже не понимал. — Потерпи. Какая тебе уже разница?

Горацио коснулся плеча Хибари, и тот вздрогнул, напряженно замирая.

Представить жену… Горацио закрыл глаза и представил Мири — чуть полноватую, с округлыми бедрами и длинными пышными волосами. А под руками было угловатое худое тело парня, что никак не помогало сосредоточиться.

— Ты долго еще возиться будешь? У меня времени не так много, так что поторапливайся, — раздраженно подгонял Мукуро, тоже добавляя щедрую ложку дегтя.

После долгого пыхтения и продолжительных мучений Горацио осторожно взялся за плечи Хибари, неловко раздвигая коленом его ноги.

Мукуро нервно потер бровь и прижал ко рту кулак, прикусывая палец.

— Только… не в него, ясно? — сказал он и присел на столик. Когда Хибари сдавленно замычал, он прерывисто вздохнул и посмотрел на Чейза, удерживающего на месте Хибари. Это не так уж и нужно было — он был так слаб, что вряд ли смог нормально сопротивляться.

Горацио шумно задышал, ложась на него всем телом, и медленно задвигался, жмуря глаза и без конца извиняясь. Это действовало на нервы.

Хибари замутило. Он пытался выплюнуть кляп, но язык словно онемел. Боль, пронзившая его в момент проникновения, быстро утихла, перекрываемая болью других ран, но это его вовсе не утешало.

Лучше бы он умер.

Горацио инстинктивно ускорился, сипло выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы, и, грубо толкнувшись в последний раз, откинулся назад, сотрясаясь от болезненного оргазма. Немного придя в себя, он натянул штаны, уже не особо прячась, и поднялся, с подавленным видом отойдя в сторону.

— Чейз, проводи его до ворот, — кивнул наконец Мукуро. Чейз склонил голову и толкнул к двери опустошенного Горацио, послушно двинувшегося следом за ним.

Дверь за ними захлопнулась, Мукуро, немного постояв, подошел к Хибари и присел на корточки рядом с ним.

— Ты ведь понимаешь, что я на многое могу пойти? — он просунул руку под его голову и вытянул свой платок. Хибари кашлянул и остался лежать лицом вниз, учащенно и сбивчиво дыша. — Ты ведь не думал, что, признавшись тебе в любви, я размякну, а ты сможешь танцевать на моей голове? Знаешь, — Мукуро улыбнулся, — если бы ты не связался с Каваллоне… если бы ты был только со мной, то мне было бы жаль отдавать тебя кому-то другому. Но сейчас не так жалко. Ты… как бы выразиться… использованный товар? Ну, грубо говоря. Так что винить можешь только себя, Кея. И я надеюсь, что ты вынес урок из сегодняшнего инцидента. Потому что если твой следующий бой пройдет так же отвратно, как этот, я не буду таким добрым и подсуну тебя не под твоего великого поклонника, а брошу к заключенным, без одежды. Думаю, ты прекрасно представляешь, что тебя ждет. Так что постарайся, пожалуйста.

Он поднялся и направился к выходу.

— Ах да, забыл. — Он обернулся и хмыкнул. — Я люблю тебя, Кея. Отдыхай. Набирайся сил.

Хибари до боли сжал челюсть, сжимая побелевшими пальцами грубую ткань наволочки и просто закричал во все горло, вжимаясь лицом в подушку.

Какие, к черту, путешествия? Какие, нахрен, дома в полях? Какие, мать их, речки у сеновала? О чем он только думал все эти две недели? Что он делал все это время?

Лучше бы он умер.

Мукуро поправил воротник и хмуро взглянул на поджидавшего его Чейза.

— Хочешь что-то спросить?

— Если можно. Зачем… к чему это все? Если хотели преподать урок, то могли бы сделать это сами, зачем приплетать какого-то слизняка?

Мукуро усмехнулся. Он предполагал такой вопрос.