Читаем По щучьему велению полностью

– Сыр! Сыр! Рыба! Мм... – восторженно приговаривал кот. – А если я с кем задружусь, то это навсегда, ты понял меня? – проговорил он с набитым ртом, и это опять прозвучало довольно зловеще, но тут же снова сменилось чем-то неразборчивым: – Ам-ням... – Наконец из кузовка высунулась довольная морда жующего кота. Он аккуратно вытер лапкой усы и заявил: – В общем, так. С тобой пойду! И баян возьму.

Емеля его с собой не звал, но не отказываться же от такого неожиданного попутчика. Особенно если к нему прилагается баян-самоигран.

Не дождавшись ответа, кот снова нырнул в кузовок, азартно роясь в его содержимом и всё громче чавкая. А высунувшись, он озадаченно проговорил:

– Одного не пойму – это ж моего сочинения песня!

– Выходит, в народ ушла, – развёл руками Емеля.

Про себя он радовался, что запомнил в раннем детстве такую нужную и правильную песню. Спасибо маме, до сих пор ему помогает...

Глава 8

ТАНЦЫ ПОД БАЯН-САМОИГРАН

Василиса стояла на берегу озера, глядя в тёмную воду. Не стоило отпускать Емелю одного! Кот Баюн и не таких молодцов запросто перемалывал, что ему деревенский простачок! Она и хотела бы помочь, но не могла показываться в зловещем капище – была у неё своя тайна... Да и дело у неё имелось незавершённое – попыталась она скрыться на суше и другой облик принять, да от царя Воловика нигде не скрыться, и здесь он её нашёл – отправил свою верную посланницу, лягушку.

И вот сейчас она сидит перед Василисой на камушке:

– Царь Водовик весточку шлёт. К свадьбе всё готово. Выбирай платья.

На воде проявились изображения роскошных свадебных платьев – одно сменяло другое, поражая украшениями и отделкой. Василиса словно листала отражения, равнодушно разглядывая наряды.

Ей пока вообще не хотелось выходить замуж, а уж за царя Водовика особенно. Даже перспектива стать подводной царицей не прельщала. Он же смешной, некрасивый да вдобавок старый! Вот если бы повстречать настоящую любовь... Но только где же её найти? Вот Емеля теперь к ней привязался – и тот на неё внимания не обращает. Другая у него на уме...

Внезапно платья исчезли, а вместо них на воде возникло изображение самого Водовика. Подводный царь улыбался и тянул к ней губы – сейчас он показался девушке ещё противнее, чем обычно.

– Ры-ы-ыба моя! – умильно протянул Водовик.

Василиса испуганно отшатнулась от воды и перевела взгляд на лягушку, которая по-прежнему смирно сидела на камушке, сложив лапки и ожидая её ответа.

– Передай царю подводному, что пока я согласия не дала! – решительно заявила Василиса. – Время ещё есть подумать, – добавила она, чтобы смягчить свою резкость.

– Думай быстрее – переживает! – сказала лягушка и предостерегла: – Того и гляди сам за тобой отправится! – Она прыгнула в озеро и была такова, только круги по воде разошлись.

Внезапно Василиса услышала в отдалении звуки баяна и быстро обернулась. На берегу стоял и, довольно улыбаясь, смотрел на неё живой и невредимый Емеля. Но самое удивительное – в руках он держал баян-самоигран, а в котомке у него сидел сам Кот Баюн!

Девушка невольно восхитилась: вот это парень! Вроде бы деревенский простачок, а переиграл всё-таки зловредного кота, приручил его – вон какой довольный сидит, совсем не похож на того злобного зверя, о котором жуткие истории рассказывали.

– Ну что, красавица, справился я без третьего желания! – хвастливо заявил Емеля. – Ещё и друга привёл. Вот, знакомься: Кот Баюн!

– Это что, царёва дочь? – заинтересовался выглядывающий из короба кот.

– Не, это моя щука, – помотал головой Емеля.

Девушка подошла и представилась:

– Василиса. Очень приятно!

– Здрасьте! – кивнул Кот Баюн.

– Щука, да не твоя, – небрежно бросила Василиса, проходя мимо Емели.

Парень широко улыбнулся и направился следом, держась немного позади.

– Вижу, что не моя – царя подводного невеста! – не преминул заметить он. – Это от него ты из проруби сиганула?

Василиса поняла, что он услышал её разговор с лягушкой и теперь всё про неё знает. Дурачок-то дурачок, а всё понял правильно... В первый момент она огорчилась, но потом подумала, что это даже к лучшему. У него-то своя невеста есть – он ею капризную царскую дочку считает. Пусть не думает, что она, Василиса, никому не нужна.

– Замуж зовёт, а я не хочу, – небрежно сообщила Василиса.

– Без любви замуж нельзя! – согласился Емеля. – Любовь – это самое главное. Так что не хочешь – не выходи.

Девушка тяжело вздохнула. Всё-то у него просто! Хорошо бы всё выходило, как он сказал, да не всегда так получается...

– Должница я его, – поделилась она своей печалью.

– Как это? – удивился Емеля.

– Я в сети попала, а он меня вытащил, – рассказала Василиса.

– Куда попала? – глупо переспросил он, явно размышляя о чём-то своём.

– В шахматы проиграла! – рассердившись на его непонятливость, огрызнулась она.

Простодушный Емеля принял всё за чистую монету.

– А я бы никогда не проиграл! – похвастался он.

– А ты что, умеешь? – не поверила Василиса.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза