По ту сторону свободы и достоинства

Эффективно бороться с отсроченными аверсивными последствиями тяжело, поскольку они не проявляются в тот момент, когда уход или нападение возможны, например, когда можно определить источник контроля или когда он находится в пределах досягаемости. Само по себе подкрепление является положительным и не вызывает никаких возражений. Задача, которая должна быть решена теми, кто обеспокоен свободой, состоит в том, чтобы создать немедленные аверсивные последствия. Классическая проблема связана с «самоконтролем»²⁷. Человек ест слишком много и заболевает, однако выздоравливает, но лишь с тем, чтобы снова слишком много есть. Очень вкусную пишу или поведение, вызванное ею, необходимо сделать достаточно аверсивными для того, чтобы человек «избегал пищи», не съедая ее. (Можно подумать, что он может избавиться от нее только до того, как съест, однако римляне избавлялись от нее и после, используя vomitorium — рвотную комнату²⁸). Для этого можно обусловить широко распространенные аверсивные стимулы. Нечто подобное происходит, когда чрезмерное поглощение пищи объявляют неправильным, прожорливым или греховным. Другие виды поведения, которые следует прекратить, могут быть объявлены незаконными и соответственно наказуемыми. Чем более отсрочены во времени аверсивные последствия, тем больших размеров достигает проблема. Потребовалась большая работа для того, чтобы отдаленные последствия курения сигарет начали оказывать влияние на поведение. Увлекательное любимое занятие, спорт, любовные отношения или большой заработок способны конкурировать с деятельностью, которая могла бы быть более подкрепляющей в отдаленной перспективе, но эта перспектива слишком отдалена для того, чтобы сделать противодействие контролю возможным. Именно поэтому противодействуют контролю лишь те, кто страдает от аверсивных последствий, но не получает положительного подкрепления. Принимаются законы против азартных игр, профсоюзы выступают против сдельной оплаты, и запрещено платить маленьким детям за работу или платить кому-либо за безнравственное поведение, однако этим мерам могут сильно противиться те же самые люди, для защиты которых они и были разработаны. Игрок протестует против законов, запрещающих азартные игры, алкоголик — против любых запретов на продажу спиртных напитков, а ребенок или проститутка вполне могут хотеть работать за те деньги, что им предлагают.

Литература свободы никогда не боролась с теми методами контроля, которые не вызывают бегства или контратаки, потому что рассматривала проблему в терминах состояний сознания и чувств. В своей книге «Независимость» Бертран де Ювенал ссылается на две значительные фигуры в этой литературе²⁸. Согласно Лейбницу, «свобода состоит в возможности делать то, что хочется», а Вольтер писал: «Для меня моя свобода реализуется тогда, когда я могу делать то, что я хочу делать». Однако оба автора добавляют заключительную фразу: Лейбниц — «... или в возможности хотеть то, что можно получить», и Вольтер, более откровенно — «... но я не могу не хотеть того, чего я действительно хочу». Ювенал низводит эти пояснения до простой сноски, говоря, что способность хотеть — это вопрос «внутренней свободы» (свободы внутреннего человека!), которая выходит за пределы простой «уступки свободе».

Человек чего-то хочет, если он действует так, чтобы получить это, когда появляется такая возможность. Человек, который говорит: «Я хочу что-нибудь съесть», вероятно, будет есть, если еда станет доступной. Если он говорит: «Я хочу согреться», вероятно, он пойдет в теплое место, если сможет. Эти действия подкреплялись в прошлом всем тем, что он хотел. То, что человек чувствует, когда он чувствует, что чего-то хочет, зависит от обстоятельств. Пища подкрепляет только в состоянии депривации, и человек, который хочет есть, может ощущать какие-то элементы этого состояния, например, муки голода. Человеку, который хочет согреться, вероятно, холодно. Также можно почувствовать состояния, связанные с высокой вероятностью реакции, вместе с теми аспектами текущей ситуации, которые схожи с таковыми прошлых ситуаций, где поведение получало подкрепление. Желание, однако, не является чувством, также как чувство не является причиной, по которой человек действует так, чтобы получить то, что он хочет. Определенные контингенции повышают вероятность поведения и одновременно создают состояния, которые можно почувствовать. Свобода — это вопрос контингенций подкрепления, а не чувств, которые порождаются контингенциями. Это различие становится особенно важным, когда контингенции не вызывают бегства или контратаки.