По ту сторону свободы и достоинства

Без сомнений, все меры подобного рода плохо совместимы между собой и могут спровоцировать неожиданные последствия. Практика показывает, что контролировать производство алкоголя во времена сухого закона невозможно, а сегрегация по половому признаку может вести к гомосексуальным эксцессам. Излишнее подавление поведения, способного получить подкрепление где-то еще, в иных обстоятельствах, может вести к бегству из состава контролируемой группы. Эти проблемы, впрочем, по сути своей решаемы, и в принципе мы можем построить мир, в котором нежелательное поведение, подлежащее наказанию, встречается редко или не встречается никогда. Мы уже пытаемся строить такой мир для тех, кто не способен решить проблему наказания самостоятельно, — для детей, умственно отсталых или душевнобольных, и если бы мы смогли сделать это для всех, то сэкономили бы много времени и труда.

Защитники свободы и достоинства возражают против подобного решения вопроса о наказаниях. Такой мир, по их воззрениям, порождает только автоматическую доброту. Но Томас Гексли не видел в этом ничего плохого: «Если бы некая великая сила согласилась сделать так, чтобы я всегда думал верно и поступал правильно, при условии, что это превратит меня в своего рода часовой механизм, заводящийся каждое утро до того, как я встану с кровати, я принял бы это предложение без колебаний»⁴⁷. Но другой мыслитель, Джозеф Крутч, относит такое воззрение к малоправдоподобному «протомодернизму», разделяя презрение Томаса Элиота к «системам столь совершенным, что никому не нужно быть добрым»⁴⁸.

Проблема состоит в том, что, когда мы наказываем человека за плохое поведение, мы предоставляем ему самому решать, как поступать правильно, с тем чтобы он в дальнейшем мог получить за это наше признание. Но если он поступает правильно, исходя лишь из вышеописанных условий, нашу благодарность должна получить только среда, окружающая его. Проблема кроется в концепции «автономного человека». Люди якобы должны вести себя хорошо лишь потому, что они добродетельны. Однако в «совершенной» системе никто не обязан обладать добродетелью.

Разумеется, есть серьезные причины пренебрежительно относиться к человеку, который добродетелен лишь автоматически, поскольку он является личностью в меньшей степени. В мире, в котором нет тяжелого труда, он не научится справляться с ним. В мире, где медицинская наука избавляет от боли, он не научится переносить сильную боль. В мире автоматической добродетели он не научится принимать наказания, связанные с плохим поведением. Для подготовки людей к жизни в мире, в котором они не могут быть хорошими автоматически, мы должны вводить соответствующее обучение, но, конечно, его не следует сводить к созданию чрезмерно агрессивной и подавляющей среды, и нет причин считать, что наше движение в направлении создания мира «автоматической доброты» должно быть заторможено. Настоящая проблема заключается не столько в том, чтобы побудить человека быть добрым, сколько в том, чтобы научить его поступать правильно.

Важным аспектом этого вопроса является очевидность контроля. В той мере, в какой внешние контингенции становятся трудноуловимыми для восприятия, доброта автономного человека становится более очевидной, и существует несколько причин для того, чтобы карательный контроль становился более неприметным. Простой путь избежать наказания — избегать тех, кто наказывает. Сексуальное поведение становится скрытым, а человек, предрасположенный к жестокости, нападает лишь тогда, когда рядом нет полицейского патруля. Но те, кто наказывают, могут обойти это с помощью конспирации. Родители регулярно шпионят за своими детьми, а полицейские ходят в штатском. При этом и избегание их, в свою очередь, становится более утонченным. Если автолюбители избегают превышения скорости только в пределах видимости дорожного патруля, то их скорость измеряют радарами. Однако автомобилисты могут установить себе в машину электронное устройство, которое предупреждает их о том, что они находятся в зоне действия радара. Государство, превращающее своих граждан в шпионов по отношению друг к другу, и религия, распространяющая концепцию всевидящего Бога, делают наказание практически неминуемым, и карательные контингенции, таким образом, становятся максимально эффективными. Так люди ведут себя хорошо, несмотря на видимое отсутствие надзора.