Под грозой и солнцем

— Не могу я вернуться, Надежда Павловна. Если бы я даже собирался остаться на строительстве, то остался бы только в Кайтасалми. Там в лесной глуши растет новый рабочий поселок. Каждый сдвинутый с места камень, каждый новый сруб надолго сохраняется в памяти. Человеку всегда дороже то, что он создает своими руками.

— Я понимаю это, хотя еще очень мало сделала сама, — проговорила Надя. — Но ведь и здесь, на стройке, вы вложили немало труда. Гораздо больше, чем я.

— Спасибо, — взволнованно произнес Ларинен. — Я искренне желаю вам успеха. У вас все еще впереди, в будущем. В этом я вам завидую.

— А разве у вас уже все в прошлом? — попыталась пошутить Надя.

Ларинен ответил серьезно:

— Не все, но многое. Конечно, я верю, что и впереди еще будет немало и хорошего и плохого. И ненастье и погожие дни.

— В ненастье хочется искать поддержки и даже защиты.

— Я хотел бы дать вам один совет, — сказал Вейкко, переведя вслед за Надей взгляд на разрисованные морозом окна. — Когда вам будет тяжело, идите к людям. Я говорю это не ради красного словца. Мне самому бывало тяжело, и я по себе знаю, что это так.

Надя задумалась. Потом еще раз спросила:

— А может быть, вы все-таки вернетесь?

— Нет. Пусть начальник напишет в Петрозаводск, вам пришлют специалиста.

— Одни специалист уже напрашивался.

— Вот и прекрасно. Кто он? Я его знаю?

— Пожалуй, знаете. — Надя горько усмехнулась. — Я просила начальника ответить, чтобы такой специалист держался подальше от наших мест.

— Вон оно что!.. — Ларинен догадался, о ком идет речь.

— А какие у вас планы на будущее? — Надя поспешила переменить тему разговора.

— Я ведь люблю землю, — и, улыбнувшись, добавил: — Раз вы отобрали у меня огород, придется поискать землицы где-нибудь в другом месте.

Маленький Вовик заворочался во сне, Надя подошла к его кровати и поправила одеяло. Ларинен попрощался и вышел.

Оставшись одна, Надя убрала со стола посуду, достала бумаги и принялась за работу. Среди бумаг ей попалось письмо со знакомым почерком. Роберт писал, что многое продумал за это время. Он готов исправить свою ошибку и вернуться к ней и к ребенку.

Надя порвала письмо и бросила в топившуюся печь.

У себя в гостинице Ларинен достал из внутреннего кармана пиджака партийный билет. Все эти месяцы он пролежал где-то в холодном железном сейфе.

Вейкко немного удивило и даже обидело, как легко его вопрос решался сегодня на заседании бюро. Райкому предложили проверить и пересмотреть его дело. Кемов и Васильев изучили вопрос, но их заключение, по мнению Вейкко, было слишком коротким. Он даже не подозревал, какую большую работу провели они за эти месяцы. Он не знал и того, как много пришлось Кемову пережить из-за его дела. Лесоев опять выступал. Он честно признался, что ошибся в отношении товарища Ларинена, но своей скромной заслугой считает то, что раскрыл большие хищения в строительном управлении. Лесоев покритиковал райком партии за то, что тот своевременно не обратил на это внимания.

— Позор! — сердито буркнул председатель райсовета, когда Лесоев кончил выступать. Он сидел у окна, как и весной. Теперь окно было закрыто, на улице была зима.

— Совершенно верно! Позор, что у нас под боком могут твориться такие безобразия, — поддакнул Лесоев.

— Нет. Позор, что мы очернили и оклеветали невинного человека! — ответил председатель райсовета, бросив сердитый взгляд на Лесоева.

— Факты, товарищи, факты ввели нас в заблуждение, — признался Лесоев. — Мы не сумели заглянуть в дело глубже голых фактов.

Председатель райсовета презрительно улыбнулся, но промолчал. А Ларинену казалось, что Лесоев, несмотря на свое признание, так и не понял, что значит заглянуть в дело глубже голых фактов.

Наконец выступил Кемов:

— Из дела товарища Ларинена мы должны извлечь очень серьезные выводы. Мы допустили ошибку. Это ошибка не одного только товарища Лесоева, хотя он и ввел нас в заблуждение своими фактами. Почему мы проглядели суть? И я прежде всего.

Речь идет о живом человеке, о коммунисте, а мы… — Кемов поморщился, как от зубной боли. — Товарищ Васильев был единственный, кто чутьем понял, что дело неладно. А сейчас я не совсем согласен с товарищем Васильевым. Он предлагает вынести товарищу Ларинену выговор с занесением в личное дело. Конечно, товарищ Ларинен допустил близорукость, позволил мошенникам использовать себя в своих преступных махинациях. Но за это время Вейкко Яковлевичу пришлось пережить очень много, мне кажется, этого достаточно. И будучи без партийного билета, он работал как коммунист. Не надо выговора. К тому же он будет звучать лишь оправданием нашей оплошности. Как товарищи думают?

— Не надо шарахаться из одной крайности в другую, — буркнул председатель райсовета. — Товарищ Ларинен и сам признает, что заслужил выговор.

Ларинен и Васильев почти одновременно кивнули. При голосовании прошло предложение Васильева.

Да, Вейкко хорошо помнил, какие муки пережил он весной после заседания бюро. А подумали ли сегодня об этом члены бюро, этот всегда невозмутимый Лесоев?.. Люди, которым доверено решать судьбы членов партии, не имеют права быть равнодушными.