Под грозой и солнцем

Теперь ее дом в стране, куда ее привезли невольницей. Здесь ее новая родина. Но это уже не та страна, какой она была до войны. Бывший солдат Тауно перед смертью стал активистом местного отделения общества дружбы «Финляндия — СССР». И далеко не один даже в таком захолустье.

Старая Поутанен вздыхала:

— За что же тогда наши парни воевали и погибали?

Действительно — за что?

А там, где стояла и стоит старая шершавая ель, через несколько лет после войны опять топилась та же баня, окутывая густым едким дымом ту же ель с длинными ветвями. Для тех, кто встречал здесь каждую субботу, было незаметно, что угол бани покосился и слой мха на ее крыше стал толще. Ель стала толще, и некоторые ветви, не выдержав борьбы за лучи солнечного света, стали высыхать. Старую избушку летом 1944 года при отступлении сожгли оккупанты.

На этом же месте сейчас стоит новый дом из четырех комнат. Было новоселье, не богатое, но зато веселое и шумное. Дух девятого мая, радость победы и конец тяжелых испытаний долго властвовали над всеми праздниками — семейными и красными.

И вот однажды в субботу из-за деревни послышался нарастающий треск мотоцикла. Преследуемый клубами пыли, мотоциклист свернул с шоссе на ухабистую проселочную дорогу, петляющую между домиками и амбарами. Лихо сделав круг перед домом, остановился.

Мать стояла у крыльца с укоризненной улыбкой: эх, хвастун ты, Вася, хвастун!

А что тут плохого, если Василию хотелось похвастаться — ведь машина-то новая, только три дня как купил в лесном поселке, и домой приехал на ней впервые.

— Ну как, муамо, хорош конь? Тридцать лошадиных сил! Во всей нашей деревне немногим больше лошадей.

В это время дверь распахнулась, и Василию на шею бросилась молодая девушка с толстыми косами соломенного цвета. Широко расставленные большие голубые глаза искрились от радости. Она согнула колени и болтала ногами в воздухе, покрикивая:

— Вася, Вася, наконец-то приехал! А мы тут с утра ждем тебя.

Это была Анни, когда-то маленькая шаловливая сестренка, а теперь…

— Ну и ну, подумать только: наша Анни — врач! Молодец! Поздравляю.

Он схватил ее сильными руками и поднял высоко, как прежде, когда Анни была маленькой. Она визжала, била ногами, ерошила волосы брата.

Вдруг он заметил, что на крыльце стоит еще девушка — стройная брюнетка с темными задумчивыми глазами. Василий осторожно опустил сестру на землю, смутился, стал стряхивать пыль с костюма, а потом не знал, чем вытереть руку, прежде чем подать ее незнакомке.

— Вот мой брат, — спохватилась Анни, — а вот Ирина, та самая, о которой я рассказывала. Моя однокурсница и лучшая подруга. Вот приехала со мной отдыхать. Прямо с выпускного вечера.

— Очень приятно, — протянул руку Василий. — Как вас…

— Так Ирина же, — засмеялась Анни. — Та самая Ирина, моя подружка.

— Я хотел спросить: как по батюшке?

— Ох, боже ты мой! — тараторила Анни, не давая слова сказать подруге. — Как по батюшке? Пять лет учились вместе, а как ее по отчеству, даже в голову не пришло. Ирка — и все.

— Конечно, просто Ирина, — смутилась девушка.

— Врачей положено по отчеству. А пока значит — Ирина. Очень приятно!

Все четверо прошли в комнату. Чисто, светло. Праздничный стол стоял нетронутым. Ждали Василия. Он быстро побежал на берег, помылся и, переодевшись, сел за стол.

— За новоиспеченных врачей! — Василий поднял рюмку с вином. — Благородная профессия. За ваши успехи, подружки!

Лицо матери залилось краской, глаза повлажнели, рука с рюмкой дрогнула. Она подумала, что вот ее дети уже окончательно на своих ногах: сын — инженер, дочь — врач. Она сама — лучшая доярка не только на своей ферме, а и во всем районе. Завтра должна ехать в Петрозаводск на совещание передовиков сельского хозяйства. Кажется, все хорошо. Но Вера… У нее — другая дорога, другая судьба. Что и как с ней?

Пришли соседи, подруги Анни, чтобы поздравить девушку с окончанием института. В тот вечер долго пели, шутили, танцевали.

А Василий не знал, что с ним происходит. Никогда в жизни он такого не чувствовал. Ну, бывало, танцевал с девушками, гулял, провожал до дома, переписывался, и все это так, спокойно, без волнений. О нем говорили, что он останется холостяком. И вдруг появляется тоненькая девушка, в которой все необыкновенно: глаза не то что большие, но самые красивые… А голос!.. Ни у кого нет такого мягкого, задушевного голоса. Все, решительно все в Ирине было необыкновенным. И зачем только Анни привела сюда свою подругу! Жил Василий спокойно, уверенно, весело, а теперь он не знает, как сидеть, как руки держать, и танцевать разучился. Ни в чем не осталось прежней уверенности. Вилка упала на пол, а когда он нагнулся, чтобы поднять, головой стукнулся о стол и опрокинул стакан с чаем. Сердито глянул на Анни, которая, лукаво улыбаясь, наблюдала за каждым движением, за каждым взглядом брата.

Воскресное утро было солнечное, озеро тихое. Василий с девушками решили покататься на моторной лодке. Мать провожала их до берега. И только Василий включил мотор, как Анни вдруг выпрыгнула из лодки:

— Ой, я совсем забыла!.. Поезжайте без меня. Мне нужно срочно…