Под грозой и солнцем

— Ты перестань говорить таким манером! — отец повысил голос. — Я с твоим мастером работал, когда тебя еще на свете не было. У него ты учиться должен, а не капризы выкидывать!

Мастер Петриев, высокий, чуть сутуловатый, медлительный в движениях мужчина, поднялся им навстречу с низкой скамейки.

— Вот это новость! Ты ли это, Иван Павлович? Марина! — крикнул он жене. — Угости-ка быстренько чем-нибудь повкуснее. Иван Павлович пришел, старый друг.

— Угощаться будем в другой раз, — возразил старик Лампиев, садясь на стул. — Я по делу пришел. Что он у тебя натворил? — с ходу спросил Иван Павлович, кивнув на сына, который в нерешительности топтался у дверей.

Мастер замялся:

— Не будем теперь об этом… Все уладится.

— Нет! Я с тем и пришел, чтобы уладить.

Мастер растерянно посмотрел на юношу. Отец распорядился:

— Иди-ка, Ховатта, погуляй малость. Мы тут без тебя договоримся.

Сын вышел. Мастер начал издалека:

— Он хороший тракторист.

— Не в этом дело, — перебил отец. — А что он капризничает?

— Он по полторы нормы выполнял.

— А теперь, значит, не выполняет?

— Ему попала непосильная делянка — ухабы, камни, болото. На той делянке уже два трактора сломали. Вот я и решил перебросить на это место старого, опытного тракториста Белкова с другой делянки. Ты не знаешь Белкова? Он уже три года работает трактористом. Его только что приняли в партию.

— А Ховатта куда?

— Туда, где работал Белков. Там место ровное, заготовленной древесины много. Работа пойдет, как песня…

— А он не хочет?

— Вот именно. Что ему понравилось тут? Не понимаю.

— И очень упрямится?

Мастер взглянул на Лампиева с улыбкой:

— Яблоко от яблони недалеко падает. В тебя.

— Тогда все в порядке. Меня не раз поправляли. И если это у него от дурости, то надо смолоду искоренять.

Отец задумался. Сын работает трактористом меньше года. Вдруг он на самом деле недосмотрит, что тогда? Трактор стоит десятки тысяч рублей…

Словно угадывая его мысли, мастер заговорил:

— Всякое может случиться. А ему теперь всякие неприятности трижды хуже, чем другим, понимаешь — кандидат в депутаты! Там, куда я его пошлю, он может выполнять нормы на двести процентов.

— Да не в процентах дело, а чтоб работал честно.

Отец встал, собираясь уйти.

— А чайку? — встревожился мастер.

— Теперь некогда. Пойду, поговорю с ним как полагается. Утром он будет у тебя шелковый.

Однако отец не застал сына дома. Он ждал его долго, но так и не дождался. С дороги он чувствовал усталость, лег на лежанку рядом с Теппаной и уснул, не раздеваясь.

Ховатта от мастера пошел в общежитие, где жили четверо трактористов. После темноты яркий свет ослепил его. Наконец он заметил Белкова, сидевшего перед зеркалом с намыленным подбородком.

Поздоровавшись, Ховатта начал нервно перебирать газеты — решил дождаться, когда Белков закончит бритье, но не выдержал:

— А я от мастера. К нему поддержка пришла — мой отец!

— Зря ты упрямишься! Тебе же хорошего желают, — советовал Белков.

— Знаешь, Миша, — начал Ховатта дружески. — Ты мне много помогал, Выручи еще раз.

— А как?

— Откажись перейти на мою делянку.

— Здравствуйте! — засмеялся Белков. — Ты в уме ли? Мне нужен теперь самый трудный участок, и ты должен это понимать. Я на партийном собрании слово дал. А ты говоришь — откажись!..

Они спорили долго. Потом вместе пошли к начальнику механизированного лесопункта…

Было уже поздно, когда Ховатта вернулся домой. Тихо, чтобы не разбудить стариков, он бесшумно разделся при лунном свете, лег, но долго не мог уснуть.

Обычно Ховатта приходил на делянку за полчаса до начала работы, чтобы разогреть и завести мотор. Теперь он встал гораздо раньше и, стараясь не греметь посудой, оставил на столе завтрак для гостей. Скоро за ним пришел Белков.

На делянке сторож встретил их удивленным восклицанием. Ничего не объясняя, Ховатта и Белков взяли у него запасной фонарь и лопату и пошли на трелевочный путь. Там они обстукали каждый камень и бугорок, втыкая около них вешки.

Скоро в лесу загрохотала передвижная электростанция, зашипели электропилы — на делянке начался трудовой день. Ховатта и Белков поехали за первым грузом вместе. Вскоре трактор уже поднимал на свой щит вершины длинных сосен. Добравшись до эстакады и сбросив со щита трактора деревья, Ховатта открыл дверцу кабины:

— Ну, Миша, спасибо, теперь уж справлюсь!..

Однако Белков не ушел с делянки, пока Ховатта не привез второго груза, теперь уже один. На прощание Белков махнул рукой:

— Действуй!

Около полудня на делянке появился старик Лампиев. Рассеянно отвечая на приветствия знакомых лесорубов, он с тревогой следил за работающим на тракторе Ховаттой.

Разговор между отцом и сыном так и не состоялся. Ховатта, казалось, не видел ничего, кроме трелевочного пути перед трактором и тяжелых стволов, волочащихся за ним. Он прибавлял и сбавлял скорость в зависимости от рельефа местности.

Отец, давно не видевший работу трелевочного трактора, с восхищением смотрел, как бурлил снег между длинными хлыстами, словно пена в водопаде, как тяжелые стволы послушно следовали за мощной машиной, управляемой его сыном, его упрямым сыном…