Под грозой и солнцем

Сперва отец не понял, почему у Ховатты груз меньше, чем у других трактористов. Но другие тракторы часто застревали, и люди то и дело должны были бросать работу и приходить им на помощь. Трактор же сына шел проворно и плавно, и он успевал сделать три рейса, в то время как другие делали в лучшем случае два. «Хитрый ты, Ховатта!» — мысленно похвалил отец.

К нему подошел мастер. Старые приятели молчали, чувствуя себя неловко.

— Видишь, что получается, — наконец сказал мастер. — Я же знал — уладится дело. Правда, уладилось без меня… Я думал — ухабы, камни, болото…

— Да не в ухабах тут дело, а в характере, — согласился отец.

— А характер у него твой, — засмеялся мастер.

Перевод автора.

ВОТ КАК БЫВАЕТ!

Сижу в Союзе писателей Карелии и читаю рукопись товарища по перу. Скоро предстоит обсуждение. Надо подготовиться.

Пока я раздумывал об этом, дверь с шумом распахнулась, и в комнате появилась маленькая краснощекая девушка.

— Вы депутат?

— Да, я.

Даже не поздоровавшись, она тут же начинает ругать кого-то. Говорит быстро. Ее щеки пылают от возмущения, глаза сверкают. А я ничего не понимаю. Прошу, чтобы объяснила толком. Она снова что-то тараторит, а мне хочется сказать, что ей, такой молодой, с такими светлыми глазами и с хорошим, чистым румянцем на щеках, не к лицу сердиться.

— Где вы живете? — спрашиваю я. — Где работаете?

Выясняется, что она не из моего избирательного округа. Но я не могу сказать ей этого. Очевидно, надо разобраться в каком-то конфликте. Кое-как я понял, что ее мастер — такой грубиян, такой бюрократ, такой… — словом, обидел ее. Ведь она предложила какое-то усовершенствование, а мастер не прислушался. Ее обидели так, что она ушла с работы среди дня, получив за это выговор.

Конфликт, по-видимому, могли бы разрешить и без меня, тем более, что я мало понимаю в тонкостях производства. А поди скажи ей об этом! Неудобно обидеть человека!

Сказав девушке, что постараюсь разобраться, записал фамилию мастера, ее адрес.

Когда она вышла, позвонил на фабрику. Человек, которого позвали по моей просьбе к телефону, явно растерян.

— Неужели она уже и к вам успела? М-да, дела!

Договорились о встрече на следующий день в три часа. Теперь можно и продолжить чтение рукописи. Но девушка не выходит из головы.

В условленное время поехал на фабрику. Однако мастер ушел домой. Его смена закончилась. Стою и раздумываю: как же так, ведь договорились о встрече, а он ушел? Не знаю, как и понять такое.

В субботу, в конце рабочего дня, снова звоню мастеру. Говорю холодно, сдержанно: что такое случилось, почему он подвел меня? Отвечает робко, виноватым голосом: да, извините, но обстоятельства… Очень просит приехать к нему сейчас. Я хотел сказать, чтобы теперь он сам ехал ко мне, но опять поддался — ладно, поеду, выясню все на месте.

У фабричной проходной меня встретил молодой стройный парень — видно, спортсмен. Глаза черные, брови густые и тоже черные, как уголь. Поздоровались. Предлагаю: зайдем в контору. А он хочет, чтобы мы с ним куда-то поехали. Куда? «Увидим». Мастер с виду робкий, но настойчивый. Я тоже хочу быть настойчивым. Хватит с меня этих загадок. Поговорим сейчас же в конторе. И тут появляется такси с зеленым огоньком. Парень остановил машину. Ладно, сяду.

Слышу, он называет шоферу адрес — тот самый, который у меня записан, адрес моей жалобщицы. Что ж, это даже лучше. Пусть она поговорит со своим мастером как полагается. Да и мне легче будет разобраться, кто прав, кто виноват.

Остановились на окраине города. Мастер поднимается по лестнице уверенно, дорогу знает. Дверь открывает моя жалобщица — такая же румяная, но теперь не сердитая. Из кухни веет домашним теплом, там что-то кипит, шипит, жарится на сковородке. Мастер берет свою подчиненную за плечи, обнимает, оба улыбаются.

— Так мы и ругаемся с ней. — Мастер виновато смотрит на меня.

— Что за чертовщина?

— Мы очень виноваты, что потревожили вас, — еще раз извиняется мастер.

А она смеется.

— Скажите, что это все значит? — спрашиваю.

— А вот что.

Девушка открывает дверь в другую комнату. Там накрыт стол. Бутылки, аппетитная закуска.

— Видите ли, — объясняет девушка самым невинным образом, — сегодня мы были в загсе, зарегистрировали свой брак, ну и решили пригласить гостей. Поспорили мы по глупости, просто погорячились. Стыдно даже вспоминать. А теперь просим вас порадоваться вместе с нами. Пожелайте нам счастья.

Не знаю, что и сказать. Все так неожиданно.

— Хотите сказать, чтобы мы больше не ругались, да? — Молодая весело смеется. Смех идет ей куда больше, чем гнев. — Нет, это трудно обещать. Но вас мы будем приглашать только в гости.

Мастер уговаривает:

— Вы человек пишущий. Очень просим: если вздумаете рассказать об этом случае, не публикуйте наших фамилий. Нехорошо, если добрые люди узнают, как мы готовились к свадьбе.

Есть в этой смешной, но очень милой паре что-то такое, от чего я все время подчиняюсь их желаниям. Колеблюсь, ругаю себя, а на все соглашаюсь.