Под грозой и солнцем

…А теперь надо закончить чтение рукописи, подготовиться к обсуждению ее на секции. Герой и героиня произведения любят друг друга. Они говорят друг другу самые теплые, самые ласковые, очень правильные слова. Их объединяет полное единомыслие по всем вопросам жизни и производства. Любовную линию автор построил по хорошо обдуманному плану.

…Если бы и в жизни все происходило так, как мы иногда пишем в своих книгах!

Перевод автора.

ЧИСТИЛЬЩИК

Заходящее солнце отражалось золотистым заревом от диска, рожденного винтом самолета. Казалось, диск вот-вот вспыхнет пламенем. Мы летели над Финским заливом. Позади остались Хельсинки, а впереди сначала узкой полосой, потом шире и шире наплывал родной советский берег.

Некоторые пассажиры дремали под успокаивающий гул моторов. В руках читающих тихо шелестели страницы русских, финских, английских журналов и газет. Бортпроводница угощала нас кислыми конфетами и приятной улыбкой. Все было как обычно на международных авиалиниях. У одних родина осталась позади, у других — была впереди; а здесь, на высоте птичьих троп, мы все одинаково доверяли свою жизнь мерно рокотавшим двигателям.

Самолет пошел на снижение. Покачиваясь и подпрыгивая, он пробирался сквозь густую пелену облаков. Потом — летное поле, шорох колес по бетонированной дороге, и самолет замер на месте. Перед тем как выйти, я сунул в карман подаренный друзьями финский журнал общества дружбы «Финляндия — СССР» «Аянкуват».

В Москве только что прошел сильный ливень. Асфальт заливали бурлящие потоки мутной воды. Как я ни старался перепрыгивать через лужи, ноги промокли, ботинки потускнели, покрылись грязными потеками.

В гостинице в эти дни было много иностранцев. Я заметил это еще в вестибюле, где заполнял свою анкету. Казалось, что в гуле голосов смешивались все языки мира. Фасонами одежды и цветом кожи здесь были представлены восток, запад, юг планеты. Сюда прибывали люди со всех пяти континентов, чтобы вести в Москве деловые и государственные переговоры, посмотреть столицу Страны Советов глазами туриста. А я после трехнедельной отлучки был уже на родине. Но еще не дома. Завтра предстояла поездка домой, в Петрозаводск.

Наутро небо было чисто промытое, густо подсиненное. Мне надо было сходить по делам, навестить друзей. Но прежде чем куда-нибудь выйти, следовало привести свои ботинки в приличный вид. Я спросил у дежурного по этажу, нет ли в гостинице чистильщика обуви. Меня попросили подождать в номере и обещали, что все будет сделано. И действительно, я еле успел раскрыть журнал, как вошел пожилой человек с ящиком и щетками.

— Доброе утро! — начал с порога он радостно. — Надеюсь, я не заставил вас ждать? Мне только что сказали. Сейчас мы займемся вашими ботинками…

Чистильщик был седой, маленького роста, подвижный и на редкость разговорчивый.

Он взглянул на мой журнал и сокрушенно вздохнул:

— Жаль, не знаю вашего языка. Теперь поздно изучать. Ничего не поделаешь. Года! А сын знает английский. Весной окончил университет… Ах, вот как, вы, оказывается, хорошо знаете русский язык. Акцент, конечно, есть, но говорите вы чисто. Молодец! Русский — великий язык!

Я поблагодарил за комплимент. Старик, осматривая мою обувь, покачал головой:

— Ай-яй, как же так? Да, ливень был здоровый. Даже не помню, чтобы когда-нибудь раньше так лило. А вы откуда приехали?.. Вот оно что! Хельсинки — красивый город. Говорят — сам, конечно, я не видел. А финнов ваших встречал. Частенько нас навещают. Хороший, приветливый народ. И любят, чтобы ботинки блестели. Ничего, сию же минуту и ваши будут как зеркало. А ботинки у вас такие же, как у нас… Здорово! Да, человека можно узнать по обуви. Я так считаю… Образование, воспитание, аккуратность, характер — все ясно, когда взглянешь на ботинки. Грязная обувь — это признак расхлябанности. Верно я говорю?.. И вы согласны? Хорошо!.. По-моему, надо бы издать закон, чтобы граждан в грязной обуви отправляли чиститься, как отправляют пьяных в вытрезвитель… Значит, вы тоже согласны? Хорошо! А как в Финляндии — ведь тоже неплохо бы такой закон?

Я успевал только кивать. Старик добродушно смеялся. Он орудовал щетками плавно и изящно, словно у него в каждой руке было по смычку скрипки. И ни на секунду не умолкал.

— А скажите, в Финляндии чистильщики в почете? У нас, видите ли, неважно, кто над чем трудится, а важно другое — как свое дело исполняет. Будешь хорошим рабочим — твой портрет на Доске почета, на виду у всех горожан. И прочие там почести. А другой, пусть у него чин высокий и пост того выше, а никогда не доберется до почета, если к делу подходит с пустой душой, с прохладцей. Инженер, скажем, и в подметки не годится хорошему чистильщику, если растяпа, если работает без огонька. Да, такие вечно ходят в грязных ботинках! А как у вас считают?

— Так же…