Под грозой и солнцем

Весь батальон собрался в круг. В центре этого круга, под рев баяна, под крики и хлопанье плясали Бондарев и Зайков. Ноги Бондарева дробно выстукивали по твердому грунту улицы. Он плясал отлично, как искусный танцор, но и Зайков не хотел уступить ему ни в чем. В его движениях не было такого искусства, но зато он топал ногами с такой силой, что это вызывало дружные аплодисменты у зрителей.

— Вот так пляшут! — восторженно кричали люди.

— Как отец с сыном пляшут! — крикнул кто-то.

Ларинен и Матвеев стояли рядом, усердно аплодируя танцующим.

К толпе зрителей торопливо подошел дежурный офицер.

— Где Матвеев? — спросил он.

— Я здесь. В чем дело?

— Там вас разыскивает какая-то девушка, — ответил офицер.

Вейкко посмотрел на Матвеева, лицо которого раскраснелось от волнения.

— Это, вероятно, Ирина приехала, — сказал он тихо. — Где она?

Но дежурный не успел ответить. Ирина уже стояла рядом.

— Ирина! — воскликнул Матвеев. — Как тебе удалось?..

— Я же тебе сказала, что мы встретимся в день победы, — ответила девушка, улыбаясь. — Вот и отпросилась, приехала… Ужасно торопилась… Хотела именно сегодня увидеть тебя.

Матвеев познакомил Ирину с Лариненом:

— Знакомься, Вейкко… Ирина Александровна Малышева… Моя невеста…

Над деревушкой высоко поднимались ракеты — белые, красные, синие, желтые… По дороге шли чешские юноши и девушки.

— Наздар, наздар! — кричали они Матвееву и Ирине.

С поляны доносились звуки баяна, шум и возгласы танцующих. Кто-то негромко пел, повторяя слова знакомой песни:

…И нами гордится страна…

Шли дни, непривычные для мирной солдатской жизни.

— В Восточной Пруссии все было проще, — говорил Ларинен, с усмешкой поглядывая на Матвеева. — Помню, однажды я спросил у начальника политотдела: «Нет ли новых указаний по проведению политработы?» — «Есть, — ответил он, — как можно скорее выйти на берег Балтики». А теперь сколько всевозможных дел!..

Карху, подойдя к Ларинену, спросил его:

— Когда же наконец мы попадем в Карелию?

Карху был, вероятно, единственным человеком в батальоне, которому Вейкко признался:

— А ты думаешь, меня самого не тянет в Карелию? Согласен хоть лошадей там пасти, до того хочется домой… Но нельзя еще… пока мы не закрепили нашу победу…

— Понятно, — грустно вздохнул Карху.

Однажды, в воскресное утро, Бондарев привел задержанного им немца в штатской одежде. Пленный нес рацию и два разряженных автомата.

Придя к Зайкову, сержант сказал:

— Понимаете, товарищ майор, я шел по лесу, и вот вышла история — поймал шпиона.

— А разрешение у тебя было уйти в лес из батальона?

— Так точно, специально взял разрешение у командира роты — выяснить, почему стог сена в лесу…

— Какой стог сена? Где ты его увидел?

— В прошлый раз наша рота проходила лесом, и там я увидел стог сена. Показалось странным — почему стог сена стоит в лесу. Сначала подумал: «Может, местные жители имеют привычку сгребать сено в лесу, а не в поле?» Специально сегодня пошел поглядеть. Вдруг вижу вот эту фигуру с автоматом. Сидит, зарывшись в сено. «Ты что?» — спрашиваю. «Греюсь». Ну, я копнул сено и там нашел рацию.

— А почему же два автомата?

— Так ведь там был второй… Тот хотел прогуляться, а мне пришлось его остановить…

Вечером Зайкову сообщили из Особого отдела, что Бондарева следует представить к награде за поимку шпиона.

Бондарев сказал Зайкову:

— Хочу в военное училище идти, товарищ майор. Прошу у вас разрешения на это.

— А почему же ты отказывался идти в училище во время войны? — спросил Зайков.

— Во время войны нелегко было уйти из батальона, — ответил сержант. — А теперь иное дело.

— Стало быть, хочешь остаться в армии?

— Так точно.

Саперный батальон получил приказ о расформировании.

Это было неожиданно, и Зайков как-то даже не сразу осознал слова приказа. В этот вечер он никому ничего не сказал.

На утреннюю поверку Зайков пришел сам и был требователен, как и раньше. Он бранил за каждое грязное пятно, которое находил на обуви, гимнастерках или воротниках бойцов.

— Если спросят, из какого ты батальона, что ты ответишь, когда у тебя такой воротник? — допекал он одного солдата.

Другому бойцу сказал:

— В нашем батальоне и в походе чистили сапоги. Почему они сегодня у тебя не блестят?

Командиру хозяйственного взвода Зайков приказал немедленно сменить износившееся обмундирование, заявив:

— Наши ребята должны уйти не как оборванцы, а как победители.

В восемь часов батальон выстроился в последний раз. Зайков сам прикрепил к гимнастеркам саперов присланные вчера вечером награды.

Потом Зайков отошел подальше, словно хотел получше рассмотреть, как выглядят его бойцы и командиры. Постояв минуту молча, он сухим, официальным тоном объявил, что в связи с переходом на мирное положение, ввиду сокращения армии, согласно приказу, саперный батальон расформировывается. Личный состав старшего возраста будет демобилизован через запасный полк, а молодые будут направлены для прохождения дальнейшей службы в другие части.

— Вопросы есть? — резко спросил Зайков, закончив сообщение.