Под грозой и солнцем

Изучив документы, она принялась писать обстоятельную докладную о том, как строилось здание, где она руководила теперь внутриотделочными работами. На основе точных расчетов она доказывала, как много там напрасно затрачено средств и рабочего времени и что необходимо для скорейшего исправления ошибок.

Рабочий день подходил к концу. Она взяла с собой нужные документы, чтобы закончить работу дома. Предстоял длинный вечер в одиночестве.

На крыльце она столкнулась с кладовщиком стройуправления Пянтеевым, уже пожилым, подвижным мужчиной с водянистыми, часто мигающими глазами. Он вежливо пропустил ее и спросил, как бы извиняясь:

— Простите, как вы устроились? Я выделил для вас кровать, два стула, стол. Маловато, конечно, но… У нас с мебелью бедно. Все для общежитии, сами понимаете…

— Спасибо, хорошо, — приветливо ответила Надя. — Обзаведусь хозяйством, верну вам все.

— Сразу видно, скромная. А вот другие все требуют и требуют… Заходите, постараемся помочь.

Пянтеев вошел в контору. Все уже разошлись, и начальник сидел один. Он встретил Пянтеева хмуро и сразу же сердито спросил:

— Как у нас с кровельным железом?

— Есть немного.

Такой ответ, казалось, огорчил начальника. Он тяжело вздохнул, раздумывая о чем-то, потом, поколебавшись, снял телефонную трубку и назвал номер.

— Погубите вы меня, — заговорил он, услышав ответ. — Вы же не имеете никакого отношения к нашему управлению. Что? Оформить? А как? Неужели вы не понимаете, что это незаконно? Судебный протокол нам оформят за такие дела, вот что. Взамен, взамен… Что вы дадите взамен, хотел бы я знать? Что?! Листов пятнадцать и то слишком много. Ну ладно, двадцать. Все, все, не мучайте меня больше.

Няттинен со злостью положил трубку на место и долго молча сопел.

— Так сколько листов выписывать? — робко спросил кладовщик.

Начальник поднял на него свирепые глаза:

— Поди и выпиши себе путевку в тюрьму. Как ты это оформишь?

— Ну, отпустить, я имею в виду. А потом в общую накладную, на стройку, как и прежде…

— Слушай, я тебе когда-нибудь голову оторву за эту общую накладную, так и знай. Э-эх, черт бы вас побрал всех! Ну, что ждешь? Иди!

Пянтеев понимающе кивнул на прощание и удалился.

Вовик обрадовался приходу матери, но, собираясь домой, никак не хотел расстаться с плюшевым медвежонком, который ему очень понравился. Из яслей не разрешалось носить игрушки домой, но медвежонок был такой мягкий и красивый. И Вовик громко заплакал, искоса поглядывая на мать.

Надя обещала зайти в магазин и купить такого же мишку. Сын успокоился.

— Ладно, возьмите его на денек, — сказала подошедшая няня. — Он ведь стоит больше сорока рублей.

Надя даже не предполагала, что он такой дорогой. Подобную роскошь она не может сейчас позволить себе. До зарплаты оставалось еще несколько дней.

На улице впереди их прошла молодая пара. Между ними шагал малыш примерно одних лет с Вовиком.

Вова посмотрел на них, затем вопросительно взглянул на мать. Ребенок, конечно, не имел ничего в виду, но Надю это больно задело. Она быстро свернула в переулок, хотя здесь им было дальше до дому.

Они шли мимо парка. За забором была спортивная площадка. Там играли в волейбол.

Надя любила эту игру, но ей редко приходилось участвовать в ней самой. Она остановилась посмотреть.

На площадке она увидела Володю, служившего обычно переводчиком Наде в разговоре с бригадиром Ниеминеном. Увидев ее, он перепрыгнул через забор, подхватил Вовика, опустил его по другую сторону ограды и перебрался сам. Наде ничего не оставалось, как последовать за ними.

— Идите поиграйте, — предложил Володя, — а я займусь вашим малышом. Как его зовут?

— Вы с ним тезки, — улыбнулась она.

— Ну, тогда мы непременно поладим! — засмеялся парень.

Кто-то подал на нее мяч. Надя едва успела перекинуть его через сетку, как мяч снова нашел ее. На помощь ей поспешила черноглазая девушка. Они столкнулись и громко рассмеялись.

Надя взглянула на лужайку. Володя стоял на четвереньках, а сын терпеливо старался посадить медвежонка ему на спину. Но мяч завладел ее вниманием.

Надя давно не играла с таким увлечением. Во дворе институтского общежития играли куда сдержаннее. И все-таки комендант пришел однажды предупредить, когда они подняли шум. Помнится, и Роберт любил наблюдать за игрой, хотя сам участия в ней не принимал.

Вспомнив это, Надя вдруг охладела к мячу.

Володя попытался уговорить Надю остаться, но она решительно отказалась.

Возвышенность за городом была залита лучами вечернего солнца. Река спокойно поблескивала. Высокие сосны и сараи на другом берегу ясно отражались в зеркальной речной глади. Вниз по реке тихо скользила лодка. На веслах сидел юноша. Он вдруг перестал грести. Весла повисли высоко над водой, и лодка казалась огромной птицей с узкими крыльями. На корме сидела девушка в белом платье. Юноша наклонился к ней и заговорил о чем-то, энергично жестикулируя, и тогда весла затрепетали в воздухе, словно птица-лодка делала отчаянную попытку взлететь.

Девушка сидела неподвижно.

— Не верь ему, девушка! — захотелось вдруг крикнуть Наде, хотя она и не знала катающихся.