Поэмы Оссиана

Внимай! внимай!.. В дубраве темной,
Где яростны валы в нагих брегах кипят,
Как отзыв трепетный, нескромной,
Сугубит стук мечей по звонкой стали лат!..
Смотри! смотри! Ельмор, локлинских чад надежда,
И слава песней - Оссиан
Схватились в смертный бой. - Уже сырой туман,
Лесов вечерняя одежда,
Возлег на дремлющих древах;
Окрест угрюмой ночи мраки;
В пространствах гром ревет, и бурные призраки
Плывут на дымных облаках...
Но тщетен грома рев! Дождя напрасно волны
Из туч клубящихся падут!
Сердца в них гневом мести полны...
То бьются... Щит с щитом и меч с мечом сомкнут,
Искусству места нет: одни удары слышны...
Как тучи вторят гул раскатов громовых;
Так стонут звонки латы их...
То, вдруг остановясь, коварно неподвижны...
То снова грянут в бой! - Удар их каждый взмах,
И в каждом их ударе рана!..
Но тени праотцев хранили Оссиана:
Ельмор сражен - и с шумом пал во прах.
Десницей слабою сжал меч осиротелой,
К отчизне очи обратил
И, милую призвав, с улыбкою веселой,
Взор угасающий закрыл...
Так полная луна плывет над океаном,
Свинцовые хребты зыбей его златит,
В пустынном воздухе горит
И гаснет в вышине за утренним туманом.
Вечерний ветр шумит в листах древес
И дым с костра волнами подымает.
Угрюмой ночью полон лес,
Лишь изредка браздой огнь мраки раздирает,
Как славные дела немую мглу веков...
Убитый на щите, вблизи его убийца,
Окрест Локлина царь и сонм его сынов.
Пылают местью грозны лица
И взоры мрачные вещают барду казнь.
Но смелый бард в цепях спокойствием украшен;
Печален взор, но дух бесстрашен;
Унынье в сердце, не боязнь.
По арфе пробежал могучими перстами;
Привычный звук ответствует перстам;
Песнь смертная

промчалась по струнам,И отзыв, пробужден, отгрянул за горами...
"О арфа, пробуди уснувший глас в струнах!
Воспой Ельмора прежни бои!
А вы, отжившие герои,
Внемлите мне, покоясь в облаках!..
Восстал Ельмор, облекся тяжкой медью,
Восстал на смерть своим врагам;
Сыны Морвена будут снедью
Локлина гибельным мечам.
Стенали вы, скалы моей отчизны.
Как под ладьями их понт пеною кипел,
Когда с победой он на ваш хребет взлетел,
И в нем следы врага втоптали укоризны...
Повсюду вихрем он протек,
Исполнив землю бранным слухом;
Означил смертью грозный бег...
И ты, Фингал, и ты смутился духом!..
Морвенцы смертию спасались от оков;
Убитых зрели их, не зрели побежденных;
И не считал Ельмор сразившихся врагов,
Считал врагов сраженных.
Подвигся местью на него
Полночный исполин, могучий мой родитель.
Фингал остался победитель...
Но заплатил за торжество.
Насытился Локлин добычею Морвена.
Враги прелестных дев чрез море увлекли,
И холмы вражеской земли
Отозвались на стоны плена".
Умолк... Унылый звук по струнам пробежал.
Но сладок был сей звук царю Локлина:
Плененный враг отцу воспоминал
Венчанного стократ победным лавром сына.
С отцовского чела изгладилась тоска;
Лишь одинокая слеза в очах дрожала,
И долго праздная рука
Забытый меч невольно обнажала.
Казалось, в душу с песнью сей
Втеснился рой родных воспоминаний;
Казалось, в памяти дряхлеющей своей
Он оживил толпы побед, завоеваний
И славу бурную давно минувших дней,
Когда он сам гремел, как горние перуны...
Но вновь удар по смолкнувшим струнам,
И застонали струны,
И новой песнию ответствуют перстам.
"Давно ль ты цвел? Давно ль благоуханьем,
Прелестный цвет, долины услаждал?
Тебя лелеял день отеческим сияньем,
И вечер хладною росою напоял.
Но ветр дохнул губительным дыханьем,
И ты безвременно увял!
И ты, во цвете лет кончиной пораженный,
Ты рано кончил быстрый бег.
О юноша! Прекрасен был твой век,
Гремящий, как перун, как молния - мгновенный!
Не будет жребий царств твой грозный меч решать;
Твой щит не воззовет к локлинцу звуком брани;
Твой голос повестью твоих завоеваний
Не будет жадный слух родителя ласкать.
А ты, прекрасная, любившая Ельмора,
Тебе не осушать пленительных очей.
Ты светлого его не встретишь боле взора,
И твой отвыкнет слух от сладостных речей.
Не будет милый твой свиданьем
Тоску разлуки прогонять
И страстным, медленным, томительным лобзаньем
Блаженство в душу проливать.
Вотще, пришед на брег, прославленный Ельмором,
При шуме сладостном блестящих пеной вод
Звать будешь милого душой, словами, взором;
Вотще: твой милый не придет!"
И эхо вторило печально: не придет!
На царское чело воссели мрачны думы:
Всю цену познавал потери он своей,
И слезы медленно катились из очей...
Пред ним, склонясь на лезвия мечей,
Стоят его сыны, безмолвны и угрюмы...
Бесслезны очи их; в бунтующих сердцах
Пылает жажда мщенья
И отражается в сверкающих очах.
Казалось, ждут они от старца повеленья
Упиться кровию певца
И жизнь его принесть Ельмору в дар надгробной;
Их взоры требуют лишь знака от отца...
Но скован их отец печалию безмолвной...
Как гром, ударил бард по дремлющим струнам;
Дубравы звуком потряслися;
Раздался отзыв по горам,
И песни вихрем понеслися:
"Смотри: Ельмор плывет на грозных облаках!
На нем доспех, из молний соплетенный;
Шелом, сиянием зарницы оперенный;
Меч радужный блестит в его руках.
Средь облачных долин еленей поражает
Он меткою, пернатою стрелой.
Час отдыха настал - он мертвых услаждает
Рассказами страны родной;
Вещает им гремящие победы,
Набеги быстрые на северных морях
И дружные, веселые беседы
При стуке звонких чаш, при тлеющих дубах.
Спокоен будь, герой! В наследный дар Локлину
Свои дела ты завещал.
Глас бардов освятит великого кончину,
Предаст ее векам средь плесков и похвал.
Их песнь в подлунной пронесется
В страны далекие чрез темны времена,
И сердце храброго на глас их отзовется,
Как звуком радости дрожащая струна!"
Гремят торжественные струны!..
Локлина царь забыл печаль и бремя лет;
Он мнил, что вещие перуны
От сына радостный несли ему привет,
Надежду скорого свиданья,
Надежду сладкую делами жить в веках!..
Сынов его томят геройские желанья,
И гаснет мщение в железных их сердцах;
Забыта скорбная утрата!
Одною жаждою волнуется их грудь:
Устать победами, на лаврах отдохнуть
Иль смертию купить завидный жребий брата.
Не скрылись от певца восторги их сердец;
Из груди пленника исторгся вздох печальный;
И с арфой вновь беседует певец
И тихо пролетел по арфе звук прощальный:
"Свершилось! Ранний гроб мне грозно предстоит!
Я встречу смерть в стране от родины далекой;
Мой прах унылый, одинокой,
Лишь ветр пустынный посетит.
Где ж вы, о смелые надежды жизни юной,
С которыми я шел во сретенье венцов,
Пел битвы, красоту, на арфе звонкострунной
И мнил по смерти жить в преданиях певцов?
Не закипят во мне восторги песней;
От взора милого не вспыхну я душой...
О слава, жизнь, любовь, помедлите со мной:
В час смерти вы предстали мне прелестней!
Не жди на шумный пир, не жди к себе, Фингал,
Сообщника своим беседам,
Сотрудника трудам, певца своим победам!
Тебе среди торжеств все скажут: сын твой пал!
И радость замолчит в душе, дотоль веселой;
Унынье вкрадется в нее;
И взглянешь с думою тяжелой
На место праздное мое!
И вы, о вестники всех чувств моих, желаний,
Которым поверял я славу громких дел,
О струны, певшие великих в поле брани,
Простите! Ваш певец стяжал другой удел!
Простите! Оссиан впоследний с вами пел"!
Умолк... и арфа застонала;
Казалось, с песнию душа в нее вошла;
Казалось, мертвая о барде тосковала
И жалость в юношах невольно родила.
Спешил, рыдая, царь Локлина
Оковы снять с прощенного певца;
И победил певец мечом геройство сына
И арфой мщение отца.

1824