Поэты пражского «Скита»

Распускают вокзалы вязальные петли,
И по рельсам расходятся, брызнув, дымки;
Ты проходишь по залу в звенящем рассвете
И в закинутых жерлах считаешь клубки.

Это птицы слетелись на зов отовсюду

По железным межам с потревоженных скал,
Но в привычном чаду окрыляется чудо
И живет, как платок, что в дверях заплескал.

Легкий купол клубится и никнет слюдою,

И прощанье закинуто к небу пращой,
Заалели ладони, летя чередою
Перед солнцем, как перед огромной свечой.

Ты проходишь по залу, и на циферблате

Отраженье твое рубежи перешло,
И платки, запрокинувшись, стали крылатей
И летят журавлями сквозь сталь и стекло.

И с подножки неопытной стаи метанье

Ты увидишь, прикинув на вечность маршрут,
И узнаешь, что крайняя птица отстанет
И назад упадет через створки минут…

…Лишь к тебе приобщенная в зове вокзала.

Ворох розовых перьев сметя со скамьи,
Небывалая нежность бессмертья бежала,
Чтоб на сером перроне заплакать с людьми…

«Скит». I. 1933

МАРУСЯ

Маруся отравилась…

Зачем же без оглядки, слишком скоро.
Опять, опять, как много лет назад?..
Финал фальшив фабричного фольклора —
В стакане вновь неотвратимый яд.
Фатальным ожерельем на ключицах,
На ветках — звезды, в небе — пустота…
Под осень птицы улетают, птицы,
И над тобою снова всплеск креста.
Мари, Маруся, разве райской Мери
Не райские стихи посвящены?
Щеколдою задвинутые двери,
В окне сентябрь, и в нем весы весны…
Гармоникой растянутые ночи.
Ладами слез налаженные дни,
Туман из подворотни кажет клочья,
Но под веночком волосы твои.
И лишь в апреле, может быть, и ране.
Ведь в марте тоже тает и томит,
Опять тебя на землю тайно тянет,
И ты плывешь над теми же людьми.
И блеклый голос желтой запевалы,
Перебирая песенную прядь,
Ведет тебя неотвратимым жалом
Смиренно жить и жадно умирать.

«Скит». II. 1934

«Это будет первое восстанье…»

Это будет первое восстанье,
Первый шорох в голубой золе,
В час, когда твое дыханье станет
Легче всех дыханий на земле.
Отдыхая от земных пожарищ,
Разве кто сегодня может знать,
Что ты снова крыльями ударишь
В черную истлевшую тетрадь,
Высекая искры. Как от страха,
Как от жара волосы легки.
Два крыла, две рифмы, две руки
Первенство отстаивали взмаха.
И для них, наладивши черед,
Всплески сил, раскинувши попарно,
Ты опять одна в ночи пожарной,
Но теперь возможен твой полет.
Поверху, над самым черным дымом.
Привыкая к счастью, не спеша,
Мимо стана погорельцев, — мимо —
Намечает путь душа.

1934 «Ночные птицы»

«Разобран лесок тропинками…»