– Бывало, я смотрел ужастики вместе с сестрой. Но я больше не ребёнок, – Уильям вздохнул. – Слушайте, я не знаю, в какую игру вы играете…
– Это не игра, – библиотекарь развернул край киноплёнки. – Я хочу показать вам кое-что уникальное.
– Я думал, вы хранитель книг.
– Сказок. И что такое кино, если не продолжение печатного слова? Хотя я и предпочитаю киноплёнке пергамент.
Кинопроектор ожил, его бобины завертелись, методично протягивая киноплёнку через свои ржавые шестерёнки.
– Аркейн, у меня нет времени смотреть…
Библиотекарь прижал костлявый палец к губам.
– Тсс! Не мешайте зрителям.
– Каким зрителям? – У Уильяма кончалось терпение.
Библиотекарь указал на прямоугольное окошко, откуда был виден старый кинозал. Уильям посмотрел вниз. Все места были заняты зрителями, черты которых Уильям не мог различить в темноте. Не то чтобы он хотел. Они были обитателями поместья, уже лишёнными жизни. Но ничто не закрывало Уильяму обзор на экран, где мерцали вступительные титры к следующей сказке.
ДЕНЬ, КОГДА УМЕР ДЯДЮШКА РОРИ, был вторым самым худшим в жизни Марка. Но ужаснее всех был день, когда дядюшка Рори воскрес из мёртвых.
Дядюшка Рори сложил руки, словно в молитве:
– Вы не можете забрать его у меня, – он рухнул на колени, – прошу, мистер Тревелин! Он – всё, что у меня есть!
Умолять было не в духе Рори. Он был гордым мужчиной. Но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Жуткий тип из банка только что нанёс ему смертельный удар уведомлением об изъятии имущества. В нём было сказано, что через тридцать дней кинотеатра «Бижу» дядюшки Рори не станет. Значит, настало время умолять.
– Прошу, я сделаю что угодно!
Но мистер Тревелин был непреклонен – потому-то банк его и послал. Его держали для грязной работы. Он был разрушителем надежд. И мистер Тревелин любил свою работу.
– Вставайте, мистер Саботски. Вы выставляете себя на посмешище.
Дядюшка Рори продолжал, стоя коленями на ковре:
– Я сам этого хочу. Я буду посмешищем. Я сделаю что угодно, чтобы сохранить своё.
Банкир счёл последнюю реплику особенно забавной.
– Вы хотели сказать наше.
– Т-только не «Бижу».
– Особенно «Бижу». У вас есть месяц, чтобы освободить помещение. Вам это ясно, мистер Саботски?
Он ждал ответа, но его не последовало. В груди у дядюшки Рори всё сжалось, и он почти перестал дышать. (Для этого есть медицинский термин, но назовём это просто сердечной болью.) Видите ли, дядюшка Рори вложил всё, что у него было, в восстановление «Бижу», кинотеатра на две тысячи мест с одним огромным экраном вместо двадцати. Храма, где призраки прошлого Голливуда могли устраивать свои старомодные представления, в точности повторяя их ночь за ночью.
– Отвечайте на вопрос, мистер Саботски. Это юридическая формальность, но условия вам ясны?