Я болен вновь, хоть был уже здоров,Как мрамор целен, как утес незыблем,Как воздух волен. А теперь я подлымСомнением и страхом связан, скован,Подавлен, сломлен. — Но убит ли Банко?Не ложь ли это?
Убийца
Нет, мой государь.Во рву нашел он ложе. Двадцать ранНа голове его. Из них любая —Смертельна.
Макбет
Что ж, спасибо и на том.
(В сторону.)
Раздавлен змей, но уцелел змееныш.Со временем и он нальется ядом,Хотя сейчас еще беззуб. — Ступай.Мы потолкуем завтра.
Убийца уходит.
Леди Макбет
Вы забылиСвоих гостей, мой государь, а пир,Не сдобренный любезностью хозяев,Становится похож на платный ужин.Для насыщенья дома мы едим,В гостях же ищем не еды — радушья.Стол пресен без него.
Макбет
Упрек приятный!
(Гостям.)
В охоту и во здравье угощайтесь!
Ленокс
Присесть благоволите, государь.
Призрак Банко входит и садится на место, предназначенное Макбету.
Макбет
Весь цвет страны здесь был бы налицо,Не опоздай наш милый Банко к пиру.Надеюсь, что виной тому небрежность,А не беда в пути.
Росс
Нарушив слово,Он поступил нехорошо. ПочтитеНас, государь, сев к нашему столу.
Тебе меня не уличить. ТрясешьКровавыми кудрями ты напрасно.
Росс
Идемте, лорды: государю худо.
Леди Макбет
Нет, нет, друзья, сидите. У негоТакое — с детства. Я прошу вас, сядьте.Недолги приступы. Через минутуОн вновь придет в себя. Вниманье вашеЕго лишь раздражит, продлив припадок.Пируйте без него.
(Макбету.)
И ты — мужчина?
Макбет
Да, и не робкий: я смотрю на то,Пред чем сомлел бы дьявол.
Леди Макбет
Что за бредни!Твой страх тебе намалевал картину,Немыслимую, как кинжал, которыйПовел тебя к Дункану. Так дрожатьИ так бледнеть, изображая ужас,Пристало только кумушкам зимойУ камелька под бабушкины сказки.Стыдись! Оставь гримасы! НеужелиПустого стула испугался ты?
Макбет
Смотри сюда! Вглядись! Ну, что ты скажешь? —Раз ты кивнуть мне мог, заговори.Уж если тех, кто погребен, могилыОбратно шлют, пусть нам кладбищем служитУтроба коршунья.
Призрак Банко исчезает.
Леди Макбет
Ты помешался!
Макбет
Клянусь, он был здесь!
Леди Макбет
Как тебе не стыдно!
Макбет
Кровь лили и тогда, когда законЕще не правил диким древним миром;И позже леденящие нам слухУбийства совершались. Но, бывало,Расколют череп, человек умрет —И тут всему конец. Теперь покойник,На чьем челе смертельных двадцать ран,Встает из гроба, с места нас сгоняя,А это пострашнее, чем убийство.