Полное собрание стихотворений

Во многом идя вслед за Геллертом, Хемницер, однако, часто по-своему передает сюжеты его басен, успешно преодолевая свойственные им отвлеченность и дидактизм. Характерным примером может служить басня Хемницера «Конь верховый», сюжет которой заимствован из басни Геллерта «Dег Кutschpferd». В последней басне «драматическая», сюжетная часть насчитывает всего девять строк, тогда как дидактическое заключение, авторская мораль занимает четырнадцать строк. Хемницер полностью отбрасывает нравоучение Геллерта, поскольку «мораль» ясна сама по себе из сюжета басни, но в то же время более чем вдвое расширяет сценку разговора верхового коня с крестьянской лошадью. Благодаря этому басня Хемницера становится значительно живее, конкретнее и выразительнее, чем ее немецкий образец. Можно привести ряд аналогичных примеров, когда Хемницер преодолевает дидактизм своего предшественника, осовременивает свои басни.

Однако персонажи басен Хемницера еще лишены той национальной конкретности и специфичности, которая дает им жизнь и типичность в крыловских баснях. Крестьянин, или богач, или вельможа у Хемницера может быть и русским, и немцем — настолько общими, неопределенными чертами он нарисован. Лишь когда баснописец преодолевает эту отвлеченность и рассудочность, аллегории его басен оживают, приобретают яркие краски и оттенки, намечая уже дорогу к крыловской басне.

Это прежде всего сказывается в обращении к разговорному языку, в меткости речевых характеристик басенных персонажей. Таким живым, разговорным языком, богатым интонационными оттенками, написана, например, басня «Воля и неволя». Речь собаки уже предвещает язык крыловских персонажей:

Нет, то-то жизнь-та как у нас!

Ешь не хочу всего, чего душа желает:

После гостей

Костей, костей,

Остатков от стола, так столько их бывает,

Что некуды девать!

А ласки от господ — уж подлинно сказать!

Для того чтобы показать, насколько далеко ушел Хемницер от таких своих предшественников, как Сумароков или Майков, остановимся на его басне «Друзья», во многом предварившей и по теме и по исполнению крыловскую басню «Крестьянин в беде». Уже одно то, что Хемницер обратился здесь к русской жизни, к бытовому случаю, а не к традиционным сюжетным мотивам свидетельствует о большом шаге вперед, о попытке сближения литературы с жизнью. Обыденный случай, положенный в основу сюжета, удачно найден в самой действительности, передавая в то же время типическое, широко распространенное явление. Естественность рассказа противостоит гротескности и низкому, нарочито огрубленному «просторечию» басен Сумарокова и его последователей. Рассказ ведется от лица очевидца. Дидактическая тенденция басни выражена в иносказательно-аллегорической форме, «мораль» приоткрывается в эпиграмматическом зачине;

Давно я знал, и вновь опять я научился,

Чтоб другом никого, не испытав, не звать.

Далее следует самый рассказ, свободный от тяжеловесного сумароковского юмора и гротеска. Хемницер включает в этот рассказ диалог, народную речь:

Случилось мужику чрез лед переезжать,

И воз его сквозь лед, к несчастью, провалился.

Мужик метаться и кричать:

«Ой! батюшки, тону! тону! ой! помогите!»

«Робята, что же вы стоите?

Поможемте», — один другому говорил,

Кто вместе с мужиком в одном обозе был.

В своих лучших баснях Хемницер преодолевает недостатки, нередко свойственные ему как баснописцу: многословность, вялость стиха, словесную невыразительность, добиваясь сжатости рассказа и изобразительной силы образов.

Он умеет быть и кратким, не обременяя моралью, найти наглядный пример, нарисовать зримую конкретную картину, которая сама собой уже выражает басенную «мораль». Такова, например, его басня «Обоз», при всей своей краткости передающая глубокий смысл, высмеивающая надутое чванство, важничание, хвастовство, стремление первенствовать при отсутствии права на это.

Шел некогда обоз;

А в том обозе был такой престрашный воз,

Что перед прочими казался он возами,

Какими кажутся слоны пред комарами.

Не возик и не воз, возище то валит.

Но чем сей барин-воз набит?

Пузырями.

Как находчиво и по-разговорному метко сказано — «барин-воз»! Легкость, ясность самого строения басни и ее аллегорического смысла говорят сами за себя и свидетельствуют о высокой талантливости баснописца.

Самый стих многих басен Хемницера, их разговорная интонация часто преодолевают книжную скованность и приобретают выразительность и разнообразие.