Порох в топленом молоке (СИ)

– Неужто вы собираетесь драться со мной, ваше величество? – хмыкнула Зоя, но все равно поудобнее взяла в руке меч.

– Зря смеешься, Назяленская. Подозреваю, дракон тебе рассказал, как важно иногда баловать простых смертных сказочными зрелищами, или как вы, гриши, называете эти свои очаровательные волшебные представления? – поинтересовался Николай и увидел, что костяшки стиснутых на рукоятке меча Зоиных пальцев побелели, как вода от соды. – Но вот в чем загвоздка: мне нужно знать, на что способен мой генерал, если все его прелестные магические штучки в один день вдруг перестанут быть такими эффективными.

– Силы гриша нельзя лишиться.

– Смею предположить, Алина бы с тобой не согласилась.

– Алина – это другое.

– Что, не так хороша, как ты? – Николай говорил весело, но воздух вокруг них уже накалился и теперь потрескивал, точно сухие поленья в огне.

Ему вдруг вспомнилось, как в одной из полупустых керчийских таверн они как-то до рассвета нежились в ванне под треск ольховых дров в камине, говорили о какой-то бессмыслице, и Николай расчесывал Зое волосы пальцами, намыливал их травяным мылом, наводящем на мысль о полевых цветах, грушевом лимонаде и раннем детстве.

Теперь Николаю все чаще казалось, что ему приснилось эту в одну из тех ночей, когда он еще мог спать.

– Я самый сильный живой гриш из тех, о которых нам известно. Можно подумать, это секрет, – фыркнула Зоя.

– Не секрет, – согласился Николай. – Как не секрет и то, что ты была лучшей среди солдат Дарклинга, но этого все равно недостаточно, чтобы с достоинством носить звание моего генерала и возглавлять королевскую армию. Ну же, Зоя, докажи мне, что я не ошибся, выбрав тебя. Что солдаты не только Второй, но и Первой армии готовы сражаться и умирать под твоим знаменем, потому что свято верят, что пост генерала ты заслужила не за один только свой суровый нрав.

– Стало быть, прямо сейчас ты предлагаешь мне надрать тебе зад? – уточнила Зоя, и Николай увидел, что она уже выискивает его слабые места, предугадывает атаки и выстраивает схему сражения. В его словах Зоя распознала вызов и приняла его пусть и не за честь, зато с честью.

– Не предлагаю, а отдаю приказ, – поправил Николай. Он уже вынул меч из ножен, и в свете люстр лезвие блестело, как скользкая рыбья чешуя на солнце в порту. – Победи меня как рядовой солдат, а не как гриш.

Николай вскинул меч. Он стоял в выигрышной позиции, да еще и отблески золота с пилястров и колонн так удачно обрисовывали рельеф плечевого пояса. На нем не было ни защиты, ни мундира, только легкая вышитая рубаха, выбившаяся из брюк. Голая кожа мелькала в зазорах между пуговицами, и Николай знал, что Зоя это заметила.

– Уже можно принять твою задержку за проигрыш, Назяленская? – хмыкнул он в тот же момент, когда Зоя атаковала.

Николай отбил нападение, ударом меча заставил Зою отступить назад. Зазвенела сталь, метнулось по залу эхо – за ним всегда угадывался дом, а еще битвы на просоленной палубе его корабля под улюлюканье салаг и треск раскалываемых ножом крабовых панцирей.

В этот раз удар нанес Николай, но бил вполсилы, потому что знал, что бой с самого начала шел неравный. И хотя Зоя была хороша, Николай обучался ведению огня и боя с десяти лет и видел если не все, то большинство ошибок противника, эти дивные крошечные прорехи в нападении и защите, которые так часто стоили людям жизней.

Пока Василий баюкал своих чистокровных лошадок и напивался с товарищами, Николай учился. Он делал это всю свою жизнь.

Зоя отбила еще несколько его атак, от некоторых ушла и сама сделала пару ложных выпадов, но его ей было не победить. Когда она снова отступила, Николай легко подцепил ее меч рукоятью своего, чтобы обезоружить. Он мог сделать это раньше, но ему нравилось смотреть, как Зоя старается, как пытается доказать ему, что она лучшая, что она и не такое может.

Николай приставил меч лезвием к ее горлу, увидел, как подрагивает жилка на ее идеальной шее. Зоя дышала скачками, прерывисто, и пахло от нее так же, как после секса – прорезались в воздухе запальчивость, это славное нежелание признавать его превосходство. Николаю вдруг стало даже жаль, что прямо сейчас Зоя была не в том положении, чтобы проявлять недовольство.

Он опустил меч, убрал его в ножны.

– Признаю, Назяленская, впечатляет. Но мой генерал может лучше. Как думаешь, мне еще рано списывать тебя со счетов?

Николай ее подначивал и был уверен, что Зоя это понимает, поэтому, когда в конце недели он увидел, как в тренировочном зале они вдвоем с Толей размахивают оружием, поначалу списал это на ее взыгравшее честолюбие. Признаться, ему даже польстило, что эта дивная игра все еще продолжалась.

А когда Николай понял, что никакая это была не игра, его уязвленное самолюбие уже слишком долго играло с ним злую шутку, поэтому вместо вины он испытал только чувство кого-то нового удовольствия, извращенную гордость за то, что он перед собой видел.

Это больше была не Зоя.