Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

— Да, Змя, — возразилъ Кожаный-Чулокъ и, глубоко тронутый этимъ зовомъ, нагнулся надъ своимъ другомъ: — да, мы были братья, и братья столь врные, какъ будто дйствительно имли одного отца. Чего желаешь ты отъ меня, Чингахгокъ?

— Соколиный-Глазъ, отцы мои зовутъ меня въ лучшій міръ. Дорога открыта и глаза Чингахгока снова молодютъ. Я гляжу вокругъ себя и не вижу ни одного блднолицаго, — тамъ только правые и красные индйцы. Соколиный-Глазъ, прощай! Ты въ свое время съ молодымъ орломъ и отцомъ его отправишься на небо блыхъ, меня же зовутъ на небо моихъ предковъ. Положи въ могилу Чингахгока ружье его, томагавкъ, трубку и поясъ, ибо какъ воинъ въ пол онъ встанетъ ночью и не долженъ терять времени на отыскиваніе своихъ вещей.

Кожаный-Чулокъ провелъ рукой по слезящимся глазамъ, и на каждомъ мускул его честнаго, открытаго лица выразилось болзненное чувство послдняго прощанья съ старымъ другомъ. Но прежде чмъ онъ могъ отвчать, сила стихіи возбудила его вниманіе.

Именно въ это время собрались тяжелыя и темныя облака на горизонт; и величественная тишина, царствовавшая въ воздух, обнаружила перемну въ положеніе дла. Пламя, бушевавшее еще вдоль горы, уже не развивалось во вс стороны втромъ, a подымалось прямо къ небу. Даже въ опустошительныхъ дйствіяхъ враждебной стихіи видно было такое спокойствіе, какъ будто она видла, что рука сильне ея намрена положить предлъ ея успхамъ. Лежавшія надъ долиной массы дыма начали подниматься кверху и быстро разсялись, между тмъ какъ непрерывно слдовавшій одинъ за другимъ блескъ молніи освщалъ облака надъ горами, лежащими къ западу. Въ ту самую минуту какъ Кожаный-Чулокъ хотлъ отвчать, пронеслась по темному мсту огненная стрла и вслдъ за ней раздался громовый ударъ, тяжело и сильно прокатившійся по горамъ, такъ что земля содрогнулась въ своемъ основаніи. Чингахгокъ всталъ, какъ будто громъ служилъ ему призывомъ, такъ что протянулъ свои худыя руки къ западу. Лицо его освтилось радостнымъ взглядомъ, который, впрочемъ скоро смнился невыразимой тупостью. Потомъ мускулы его ослабли, губы слегка подернулись; онъ упалъ назадъ, руки его опустились — и Чингахгока не стало. Тло стараго воина прислонилось къ стн, глаза его остались открытыми и, казалось, глядли на отдаленныя горы, какъ бы посылая имъ послднее, прощальное привтствіе.

Съ содраганіемъ приблизился Кожаный-Чулокъ къ своему скончавшемуся другу, схватилъ его руку и нсколько времени съ нмою грустью смотрлъ на блдное лицо его, потомъ далъ волю своимъ чувствамъ, и сказалъ болзненнымъ голосомъ:

— Блый или краснокожій, — все теперь кончено! Онъ найдетъ справедливаго судью, который не заботится о законахъ, порожденныхъ человческимъ умомъ. Теперь умеръ лучшій другъ мой, и свтъ кажется мн, старику, печальнымъ, пустыннымъ и безплоднымъ. Трудно мн будетъ найти еще одну личность, съ которой я былъ близокъ въ молодости. Ахъ, Чингахгокъ! врный, лучшій, единственный другъ, зачмъ оставилъ ты меня?

Пошелъ крупный дождь и омочилъ сухую скалу, между тмъ какъ гроза разразилась тяжело и съ необычайною быстротою. Трупъ Чингахгока поспшно снесли въ пещеру, и собаки Натти, поднявъ хвосты, послдовали за нимъ, лишенныя дружескаго взгляда, которымъ Чингахгокъ обыкновенно отвчалъ на ихъ ласки.

Остальные искали убжища отъ ливня подъ нависшей скалой; но прежде чмъ гроза кончилась, снизу послышались голоса, громко звавшіе Елисавету, и чрезъ нсколько времени, показались люди, осторожно пробиравшіеся чрезъ не совсмъ еще погаснувшее пожарище. Когда дождь пересталъ, то Оливеръ повелъ Елисавету къ дорог, гд и разстался съ ней. Прощаясь онъ сказалъ ей:

«Миссъ Темпль! настала минута, когда я оставлю окружающую меня тайну. Это случится завтра. Да сохранить васъ Богъ до того времени!»

Обернувшись онъ поспшилъ назадъ въ лсъ, a Елисавета спустилась съ горы и чрезъ нсколько минутъ лежала въ объятіяхъ измученнаго страхомъ отца своего. Опираясь на его руку и полная радостныхъ ощущеній, вернулась она домой.

Глава двнадцатая

Сильный ливень, продолжавшійся цлый день, препятствовалъ распространенію огня въ значительной степени и хотя виднлись еще горящія мста, но къ утру на нсколько миль вокругъ лса все было черно и дымилось, и это служило врнымъ признакомъ, что опасность миновалась.

Вообще волненіе стихло, и народъ сталъ думать о томъ, какъ бы снова завладть бглецами, ибо упомянутые выше фальшивые монетчики воспользовались обстоятельствами и искали спасенія въ бгств. Къ тому же, разнесся слухъ, что Эдвардсъ и Натти подожгли лсъ и потому должны были нести отвтственность за вс убытки. Эта глупость, распространенная преимущественно тми, неосторожность которыхъ была всему причиною, нашла однако врившихъ ей, и стало единодушнымъ мнніемъ, что необходимо попытаться привлечь къ отвту преступниковъ. Шерифъ Ричардъ Джонсъ при такомъ волненіи не остался въ бездйствіи, и даже въ тотъ же день приступилъ къ исполненію обязанностей своего званія.