Прелесть

«Вот же хитрый шельмец! — подумал Фаулер. — Тебя приставил ко мне Вебстер, и ты отлично играешь свою роль. Ищешь кроликов, не бережешь кусты, выкусываешь блох — идеальный образ идеальной собаки. Но я тебя раскусил. Я вас всех раскусил».

Захрустела трава под ногами, и Фаулер поднял взгляд.

— Добрый вечер, — сказал Тайлер Вебстер.

— А я гадал, когда вы придете, — отрывисто произнес Фаулер. — Садитесь, и давайте поговорим начистоту. Вы ведь мне не верите?

Вебстер опустился в соседнее кресло, положил на колени бумаги.

— Понимаю, каково вам, — сказал он.

— Ну, это вряд ли, — буркнул Фаулер. — Я прилетел сюда, привез сведения, которые считаю исключительно важными. Вам даже не вообразить, чего мне стоил этот доклад. — Он наклонился вперед. — Вряд ли вы способны понять, какая это психическая пытка для меня — проживать здесь, на Земле, в человеческом теле час за часом, день за днем.

— Сочувствую, — произнес Вебстер, — но нам понадобилось время, чтобы проверить содержащуюся в вашем докладе информацию.

— И проделать кое-какие тесты?

Вебстер кивнул.

— Например, с помощью Пирата? — указал Фаулер на пса.

— Он не Пират, — мягко произнес Вебстер. — Будете так к нему обращаться — обидите. У всех собак человеческие имена. Этого зовут Элмер.

Пес прекратил копать и затрусил к людям. Сел рядом с Вебстером, стряхнул с усов землю испачканной в глине лапой.

— Ну, Элмер, что скажешь? — спросил Вебстер.

— Да, он человек, — ответил терьер. — Но не совсем человек. Не мутант, но нечто другое. Чужое.

— И что же тут странного? — сказал Фаулер. — Я пять лет был прыгуном.

— И сохранили часть той личности, что вполне понятно, — кивнул Вебстер. — Это не укрылось от Элмера. Собаки чутки к таким вещам. Они практически экстрасенсы, потому-то мы и поручили им заниматься мутантами. Где бы мутант ни прятался, собаки обязательно пронюхают.

— Следует ли понимать так, что теперь вы мне верите?

Вебстер пошуршал бумагами, аккуратно разгладил их на коленях.

— Боюсь, что да.

— Боитесь? Почему?

— Потому что вы опасны, — ответил Вебстер. — Вы — угроза человечеству, какой еще не бывало.

— Угроза? Да вы что, так и не поняли? Я вам предлагаю… Я предлагаю…

— Да, я знаю, — сказал Вебстер. — Самое подходящее слово — рай.

— И этого вы боитесь?

— Я в ужасе. Попробуйте представить, что будет, если мы расскажем людям и все они поверят. Каждому захочется полететь на Юпитер и стать прыгуном. Одного лишь допущения, что прыгун способен прожить тысячи лет, окажется достаточно. А ведь это далеко не единственный ваш довод. Нас тотчас же завалят требованиями о переселении на Юпитер, никто не захочет прозябать на Земле. В итоге нормальных людей не останется, все люди превратятся в прыгунов. Вы хоть думали об этом?

Фаулер нервно облизал губы:

— Ну конечно. И пришел к такому же выводу.

— Исчезнет сам род человеческий, — ровным тоном продолжал Вебстер. — Исчезнет без следа. Весь наш прогресс, все, чего мы достигли за тысячелетия упорного труда, пойдет прахом. И это случится, когда мы уже достигли вершины развития.

— Вы не понимаете! — запротестовал Фаулер. — Просто не можете понять! Вы никогда не были прыгуном! А я был! — Он ударил себя в грудь. — Я знаю, каково это!

Вебстер покачал головой:

— С этим я спорить не стану. Даже готов допустить, что прыгуном быть лучше, чем человеком. Но с чем я никогда не соглашусь, так это с тем, что мы имеем право положить конец человеческому роду. Обменять все, что человечество совершило в прошлом и чего могло бы добиться в будущем, на то, что имеют прыгуны. Человечество смотрит в будущее. Может, оно видится нам не таким светлым, ясным и уютным, как вам, прыгунам, но есть у меня уверенность, что в конечном итоге мы зайдем гораздо дальше вас. У нас есть и цивилизационное наследие, и цивилизационное предназначение, и мы не можем всем этим пожертвовать.

Фаулер наклонился вперед в кресле.

— Послушайте, — сказал он, — я никакой игры не веду. Явился прямо к вам, во Всемирный комитет. Мог бы обратиться к прессе, выступить по радио, а вас поставить перед фактом, но не сделал этого.

— Вы ведете к тому, что Всемирный комитет не должен решать такие вопросы самостоятельно, — проговорил Вебстер. — К тому, что у населения планеты есть право выразить свое мнение.

Фаулер кивнул, плотно сжав губы.

— Честно говоря, — продолжал Вебстер, — я не доверяю населению. Огласив ваши сведения, мы бы получили всего лишь реакцию толпы. Отклик, продиктованный эгоизмом. Каждый заботился бы только о себе, и никто не подумал бы о судьбе человечества.

— Уж не хотите ли вы сказать, — спросил Фаулер, — что признаете мою правоту, но не собираетесь ничего предпринимать?

— Не совсем так. Нам придется кое-что сделать. Может, Юпитер станет чем-то вроде приюта для стариков. После того, как человек проживет общественно полезную жизнь…

У собеседника из груди вырвался негодующий хрип.

— Награда за труды, — процедил Фаулер. — Разнуздаете старую клячу и отпустите на луг щипать травку. В рай со специального разрешения.

— Зато мы так и человечество сохраним, и Юпитером пользоваться сможем, — возразил Вебстер.