Приметы любви

Кэрри немедленно распорядилась насчет лошади, тактично, но неумолимо заставила Роберта воспользоваться комнатой для гостей, переодеться и освежиться. Горячая вода и свежие полотенца привели голову Вуда в порядок, а когда, выйдя на улицу, он обнаружил уже оседланного коня, то вдруг окончательно понял, насколько близка ему стала Кэрри. Или даже не так: насколько близок ей оказался он сам.

– Обо мне никто так не заботился, – пробормотал он, усаживаясь в седло.

– Это все для того, чтобы вы не чувствовали себя единственным героем и спасителем, – язвительно бросила Кэрри.

Девушка исчезла в дверях дома, а Роберт тронулся в обратный путь, досадуя на себя за свое косноязычие и на Кэрри, на ее непонятный, непростой характер.

* * *

Похороны Дорис Хэтуал были назначены на субботу, на тот же день, что и отъезд Лиззи и Пэт в Брайтон. Поскольку в особняке Вудов девушек ничего более не удерживало, они решили отправляться на вокзал прямо после церемонии.

Хемпстедское кладбище, где нашла свой последний приют столь дорогая сердцу Пэт и Лиззи Дорис, находилось совсем недалеко от улицы, на которой стоял уже не принадлежавший миссис Хэтуал домик. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно в то утро похоронная процессия, состоявшая из сестер Беккет и Роберта Вуда, сопровождаемая поверенным, была замечена прогуливавшимся неподалеку Эдвином. Юноша вот уже в который раз за последнюю неделю наведывался в Хепмстед и снова и снова обнаруживал белый домик с пряничной крышей запертым. За истекшие с момента судьбоносного столкновения на ступенях Ост-Индской компании недели Эдвин не раз, гуляя по окрестным улочкам, пытался застать Лиззи одну, но безуспешно. Сначала долго и тяжело болевшая, а потом сидевшая неотлучно у постели Дорис, она совсем не выходила из дома, и надежды юноши так и не сбылись. Какими только словами он не корил себя, когда, в очередной раз явившись на свою вахту, обнаружил, что домик покинут жильцами. В эту субботу он пришел сюда уже просто по привычке, ноги сами привели юношу знакомым маршрутом, когда Эдвин рано утром выскочил из дома, не в силах выслушивать очередные матушкины претензии, – и вот, пожалуйста… Гроб, а за ним тонкая фигурка с такими знакомыми рыжими кудрями – Пэт. Похолодев от страха, но всеми силами стараясь не допускать мысли, что могло случиться непоправимое, Эдвин поспешил навстречу и, лишь подойдя ближе, обнаружил бредущую прямо за катафалком Элизабет, которую бережно вел под руку невысокий сухопарый мужчина лет пятидесяти, по виду типичный юрист.

– Поезд в Брайтон отходит в три часа пополудни, не волнуйтесь, леди, – краем сознания уловил Эдвин фразу, с которой тот обращался к своей спутнице.

Лица обеих девушек были скрыты вуалью. Но Эдвин, не в силах оторвать взгляд от стройной фигурки, мог бы поклясться, что в этот раз Лиззи его заметила.

– Что ж, в Брайтон так в Брайтон, – пробормотал юноша, у которого получилось отмереть и сдвинуться с места, лишь когда похоронная процессия уже скрылась за углом улицы. – Матушку все равно давно пора увозить из Лондона.

* * *

– Кто это был, Пэт? – обернулась к сестре Лиззи, когда они миновали застывшего на тротуаре юношу, завороженно смотревшего им вслед. – Его лицо кажется мне знакомым.

– По-моему, мы видели его в тот злополучный день, когда насквозь промокли по пути в офис компании… и ты заболела, – передернула плечами Пэт. – Надеюсь, на этот раз его появление не предвещает нам никаких несчастий и поездка в Брайтон окажется последним испытанием на пути к нашему благополучию, – невольно впадая в несвойственный ей нравоучительный тон, закончила сестра.

Лиззи промолчала. Девушка вспомнила: именно это лицо и эта фигура являлись ей в лихорадочном бреду, когда она металась по постели в доме Дорис. И именно в надежде вновь увидеть эти серые глаза она очнулась после недельной лихорадки – чтобы осознать, что ей все приснилось.

«Оказывается, он реален, он существует. И – он смотрел на меня так, словно знает, кто я. Быть может, мы еще встретимся где-то в более подходящем месте…» – подумала Лиззи, проходя в ворота кладбища и возвращаясь мысленно в здесь и сейчас.

Миссис Лоуэлл и слышать не желала ни о каком Брайтоне, жизнь в столице ее полностью устраивала. Все разумные аргументы, приводимые сыном, разбивались о стену ее непоколебимого упрямства.

– Эдвин, дорогой, но ведь сезон уже закончился! – восклицала она. – Что мы там будем делать сейчас, когда все, наоборот, возвращаются в Лондон?

– Вот именно, сезон заканчивается, а значит, жизнь там станет существенно дешевле, – монотонно увещевал он мать. – Матушка, крыша в западном крыле так и не починена, а на отапливание северного уходит уйма угля. Подумайте сами, оставаясь в Лондоне, мы просто разоримся. И это не говоря уже о массе непогашенных счетов. Что до общества, – позволил себе слегка поморщиться Эдвин, – то мы и здесь мало с кем встречаемся.

«Конечно, потому что миссис Агнес за время моего пребывания в Индии своим несносным характером распугала окончательно всех приятельниц», – мысленно добавил он.