Простые люди

— Ну, что же, заходи ко мне, что-нибудь подберем, — сказал парторг.

Через несколько дней Валя зашла к Усачеву на квартиру. Ее встретила жена Усачева — Александра Гавриловна, женщина лет тридцати пяти.

— Валя? Мне Вася говорил, что вы должны зайти. Проходите, пожалуйста, не обращайте внимания на беспорядок, еще не успела прибраться после переезда. Пока живешь на одном месте, кажется в квартире пусто, а как двинешься…

Она взяла Валю за руку и осторожно провела между сундуками, ящиками, ведрами в большую, уже прибранную комнату. С дивана спрыгнули две девочки, в одинаковых красненьких платьях с белыми бантами, с черными, аккуратно причесанными волосами, заплетенными в косички.

— Вот и мои цыганки.

Девочки взвизгнули и бросились к матери. Та ласково отстранила их.

— Знакомьтесь с тетей Валей. Д меня прошу извинить, Валюша, я пойду на кухню. Вася сейчас придет.

И ушла.

Валя почувствовала себя просто и свободно, как в давно знакомой дружеской семье. Она занялась с девочками, одну из которых звали Верой, другую — Катей. Девочки вытащили свои игрушки, куклы. Валя не заметила, как пришел Усачев. Он стоял уже в дверях комнаты в домашних туфлях, когда она увидела его.

— Папа… А у нас тетя Валя. Иди, знакомься, — крикнула Вера. Усачев подошел к ним и присел на корточки. Тотчас же девочки повисли у отца на шее; грохнулась сложенная из кубиков пирамида, рассыпавшись на свежеокрашенном полу.

— Ну, пошла кутерьма! — ласково проворчала Александра Гавриловна, войдя с посудой в руках. — Как папка домой, — в доме начинается хаос.

Вале пришлось поужинать у Усачевых. После ужина Александра Гавриловна принялась укладывать детей. Усачев пригласил Валю в другую комнату.

Усадив ее у стола, он принялся расспрашивать, что она читала по истории. Валя не ожидала этого экзамена и отвечала на вопросы путанно, хотя знала многое из того, о чем спрашивал Усачев.

— Ты меня извини, Валя, за экзамен, но я должен был выяснить, что дать тебе. Вот, попробуй одолеть.

Усачев протянул ей нетолстую книжку.

— А эту я сам читаю, — сказал он, беря с этажерки книгу в серой мягкой обложке.

«Заочная высшая партийная школа при ЦК ВКП(б)», «История СССР», — прочитала Валя. Она вопросительно взглянула на Усачева.

— Вы разве учитесь? Вы же и так все знаете…

Усачев усмехнулся:

— Я очень мало знаю, Валя. Учиться нужно всем.

Вошла Александра Гавриловна. Она бесшумно подошла к столу и с шитьем в руках села в кресло под лампой — на свое обычное место.

— Когда радио, Вася, будет? Живу, как слепая, ничего не знаю о фронте. Что там?

Усачев рассказал о продвижении наших войск в Польше. Александра Гавриловна заметила:

— Значит не помогают Гитлеру ни «тигры», ни «пантеры»!

— Нет такой силы, — сказал Усачев, — которая смогла бы сломить нас. Потому что нет в мире другого народа, который бы так любил свою родину. Нет выше патриотизма, чем патриотизм советского человека…

— Вот капиталисты тоже называют себя патриотами, — после минутного молчания продолжал он. — Американские магнаты на все лады расписывают американский патриотизм. А что на деле? Америка воюет с Германией, они — враги, но в то же время американские капиталисты состоят акционерами немецких фирм, барышами с ними делятся… Этому трудно поверить, но это, к сожалению, факт. Вот вам и патриотизм!

Валя стала частым гостем у Усачевых. И каждая беседа с Василием Георгиевичем как бы приоткрывала завесу перед глазами молодой девушки, и жажда знаний пробуждалась в ней… У нее созрело решение поговорить с Усачевым о создании кружка по изучению общеобразовательных предметов. Однажды она сказала ему об этом. Тот призадумался, потом ответил:

— Ну, что же… Дело-то хорошее, но надо подумать. Для начала можно прочесть молодежи цикл лекций по естествознанию, истории, литературе. Кое-что смогу я, можно привлечь и Александру Гавриловну — она учитель, надеюсь, не откажется, — улыбнулся Усачев, взглянув на жену.

Александра Гавриловна, не отрываясь от работы, молча кивнула головой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Чтобы не отставать от других трактористов, Сидорыч взялся сам за ремонт своего трактора. Он расположился с ним в сторонке, в углу мастерской, около окна, и принялся за разборку. На каждую деталь, снятую с машины, он ставил мелом пометки, чтобы не путаться потом при сборке.

Пока он разбирал трактор, — дело шло, как по маслу. Но когда от трактора осталась одна рама и вокруг нее на полу куча деталей, — Сидорыча охватил страх. Он с ужасом увидел, что трактора уже нет и, казалось, нет возможности собрать воедино разбросанные детали, чтобы получить снова мощную машину.

Что нужно делать дальше, Сидорыч не знал. Шура Кошелева, работавшая неподалеку, в это время промывала части своего трактора керосином. Сидорыч отправился к механику.