Пусть увядает сто цветов...

— Безопасным? Но ведь тригер не может осуществлять проворот сознательно, ты сам говорил.

— Конечно. В этом-то все и дело; мозг тригера заведомо отличается от мозга обычного человека, хотя о причинах можно только гадать, но энергию для проворота ему может дать только сверхсильная эмоция, конкретно страх.

— И страх заставляет тригера менять свой мир на более безопасный? недоверчиво спросил «писатель»; язык его уже здорово заплетался. Страх… Значит… если у тебя нет сложных приборов для изучения мозга, то единственный способ выявить тригера… единственный способ — это террор! Это то, что бело-серые поддерживают на Равнине почти с самого начала Блокады! Значит, цель Меккера — не просто абсолютная власть; другая его цель и средство — это поиск и уничтожение всех тригеров. Они единственная угроза его диктатуре, раз они способны менять мир! Цугеры не станут вмешиваться, им выгодна сильная власть на Равнине; для них Меккер — почти что директор полигона. А если… если он еще и переправляет тригеров или их тела за Стену… боже мой!

— Ты что-то расчувствовался, — холодно усмехнулся «критик». — Не стоило тебе с похмелья слушать эту историю.

— Да вот… — начал было «писатель».

Тут Кир услышал, как за стеной что-то с грохотом рухнуло и наступила тишина.

Один из говоривших встал и сделал пару шагов по комнате.

— Тем лучше, — это был голос «критика». — Отдохни немного; мне пора на работу.

Снова заскрипел под ногами пол, хлопнула дверь и все смолкло.

Только теперь Кир сообразил, что его руки давно уже обнимают Талу за плечи, а ее пальцы теребят его волосы. Их лица были совсем рядом, и когда они оторвались от стены, это расстояние не увеличилось ни на миллиметр.

— Это все — правда? — услышал Кир ее шепот.

Он кивнул, притягивая ее еще ближе.

— А как же… оборотни? — еле слышно спросила она, прижимаясь к нему щекой. Он чуть прикусил зубами мочку ее уха, чтобы дать свободу рукам, и те, словно сами собой, скользнули вниз, туда, где кончалась ее выцветшая футболка. Тала тихо ахнула.

— Оборотней пока нет, — прошептал он ей на ухо, и стена, у которой они только что стояли, поползла вверх… вверх…

4

Кир снова зацепил рукой светлую прядь и поднес ее к свету. Солнце склонялось к западу, по крышам бежали тени облаков, и очень хотелось есть. Он разжал пальцы, и золотистый веер исчез, растворившись в белокурой волне.

— Я ведь никогда не видел себя… в этот момент, — задумчиво сказал он, все еще держа руку на весу. На запястье темнел самодельный браслетик, надетый ему Талой. — Я даже не знаю, на что это похоже… на что я похож, когда это приходит. Видел других несколько раз, но это всегда так быстро…

— А почему — тригеры? — спросила она, не поднимая головы от подушки.

— Не знаю… Может, от слова «триггер». Мне как-то объяснял один инженер, — сказал Кир, гладя ее шею. — Триггер — это такое устройство, которое может находиться только в одном из двух состояний, но не в обоих сразу. Так и у нас: черное или белое, жизнь или смерть, страх или любовь… Он был отличным парнем, этот инженер… Песню как-то написал…

Он не успел закончить фразу. У входа с грохотом посыпались вещи, дверь распахнулась, едва не слетев с петель, и в комнату, будто маленький взрыв, ворвалась Ита. Она безумным взглядом окинула комнату и, увидев Кира с Талой, пошла к ним, но на полпути вдруг остановилась, словно натолкнувшись на стену; ее протянутые вперед руки обвисли, ноги подломились, Ита бессильно опустилась на пол, уткнувшись лицом в колени, и разрыдалась.

— Что случилось? — Кир поднялся, подошел к плачущей и осторожно коснулся ее плеча. — Бело-серые?

Вместо ответа она помотала головой.

— А что тогда?

— Ты не должен был, — всхлипывая, проговорила Ита. — Не должен был… только после нас, с этой…

Кир понял. И его бросило в жар.

— Ты… из Семьи? — полуутвердительно прошептал он.

Ита кивнула. Кир почувствовал, что слабеет.

— И сколько же вас… там?

— Одиннадцать, — ответила она уже спокойнее, утираясь кулаком.

— Одиннадцать… — повторил Кир.

Он все-таки нашел, нашел то, ради чего десятки раз на своем пути рисковал стать добычей бело-серых, ради чего умирал от жажды на окраинах Суши и ради чего каждую ночь менял женщин, надеясь хоть так отыскать ту, что выведет его… Семья… А во главе ее — Первый тригер. Кир до мелочей помнил тот день, когда его осенила эта догадка: никто не возвращается, потому что каждый находит Семью. Но странно: сейчас он не знал, радоваться ему или огорчаться?

Поднялась Тала и, подойдя, обняла Кира за плечи. Он машинально улыбнулся.

— Нам было сказано, что придет новый брат, — почти совсем успокоившись, сказала Ита; теперь она отворачивалась, чтобы он не видел ее подурневшего лица. — Мы встречали тебя: я и Асатоши. А она, — кивнула Ита в сторону Талы, — она оказалась там случайно, совершенно случайно.

Тала спокойно выдержала ее взгляд.

С глубоким вздохом Ита закончила:

— Но ты сразу потянулся к ней, хотя я встретила тебя первой.