Путевые чудесные приключения барона Мюнхаузена

Общество в Москве самое обворожительное. По приезде сюда, я должен был сделать две непременные вежливости — во-первых, поцеловать неумытую руку у Митрополита и во-вторых, явиться с визитом к губернатору. Обязанность первого состоит в том, чтоб просить Бога за благоденствие древней столицы, а обязанность другого разорять ее взятками. И духовный Бог никак не может сладить с светским — воровство здесь с незапамятных времен продолжается. Кто хочет полюбить Москву и ужиться в ней, тот должен каждый день делать двадцать пять ненужных визитов, три часа просидеть за обеденным столом и столько же за ужином.

На другой день, я решился взойти на Ивана Великого, чтоб оглянуть одним взглядом весь громадный город. Без преувеличения, вид восхитительный! Желая продолжить свое удовольствие, я приказал подать себе бумажный змей (аэростаты еще не были известны в Москве) и, привязав себя к его мочальному хвосту, отправился, по направленно ветра, осматривать окрестности. Воздушное мое путешествие было бы совершенно счастливо, если б только я не прельстился одним золотым крестом, на высокой церкви. Пролетая мимо его, я хотел отчасти отдохнуть, а отчасти и насладиться очаровательным видом — и потому, оставив свой змей, уселся на этом кресте, очень удобно. Вследствие ли усталости или влияния горного воздуха, я крепко уснул здесь, и только на другой день звон колоколов разбудил меня от приятного сна. Захотев есть, я решился сойти на землю; со мной, впрочем, не было ни веревки, ни лестницы, и потому, подломив снизу креста, я преспокойно упал с ним па мостовую. Вот, подумал я, и новое чудо во имя креста.

Глава VIII Опасное купанье в Средиземном море; Барон попадает в брюхо рыбы и остается там более четырех часов

Однажды я рисковал погибнуть самым странным образом в средиземном море. Купаясь в превосходном Марсельском заливе, в летний полдень, я отплыл довольно далеко от берега; вдруг перед мной остановилась огромная рыба, с широкими зебрами; ясно было, что она хотела проглотить меня. Надо было спасаться; не теряя ни одной секунды, я съежился в самый маленький размер, как спеленутый ребенок, и юркнул, между ее зебрами, прямо в желудок: здесь я пробыл несколько времени, среди совершенной темноты и довольно большого жару, как вы можете представить. Но наскучив, я начал беспокоить рыбу, чтоб она выбросила меня из своего брюха. С этой целью я начал кувыркаться, топать, кричать, но кажется ничто ее так не сердило, как моя пляска в присядку. Едва я начинал свой бешенный танец, как она из всех сил старалась выплюнуть меня; но я противился. Наконец рыба ужасно замычала, и от злости поднялась в воде почти перпендикулярно. Один итальянский рыбак, удивший в это время на берегу, заметив ее, немедленно зацепил крючком и вытащил на землю. Сбежался народ, и начал рассуждать, как распотрошить пойманную белугу, чтоб сохранить как можно больше ее жиру. Я понимал итальянский язык, и чрезвычайно испугался, чтоб они не рассекли и меня пополам своим оружием. Поэтому я стал на самой середине брюха, до того огромного, что еще дюжина людей могла поместиться в нем, — думая, что операция рыбаков начнется с оконечностей белуги. Но горько обманулся; они запустили нож в самый центр, недалеко от моего носа; увидев сияние света, я закричал истошным голосом, призывая на помощь. Трудно выразить, как изумились рыбаки, услышав человеческий крик, выходивший изнутри рыбы, и увидев человека, прямо ходившего по ее брюху. Потом я рассказал им свою печальную историю, и они смеялись от всего сердца.

Освежившись и выкупавшись снова в море, я поплыл за платьем, которое осталось на другом берегу. Говоря приблизительно, я оставался в рыбьем брюхе около четырех часов с половиной. Какой-то библейский пророк пробыл дольше моего, и не умер.

Глава IX Барон сбивает воздушный шар на землю и спасает ученого француза. Путешествие его по Нилу и милость Султана

Когда я служил Турецкому Султану, мне часто случалось прогуливаться у берегов Геллеспонта, с которого открывается великолепный вид на море и Константинополь, с его роскошным сералем. Одним утром, наслаждаясь восходом чудной зари, свежей, как щека красавицы и чистой, как горная лилия, я заметил в воздухе шарообразное тело, величиной вершков двенадцать. Взяв охотничье ружье, без которого я никогда не прогуливался, и зарядив его пулей, выстрелил в шар, но пуля не достала его, потому что он носился под облаками. Тогда я положил двойную порцию пороху и пять или шесть пуль, и этот выстрел был совершенно удачен. Глобус, разорванный с боку, полетел вниз. Вообразите мое удивление, когда я увидел у своих ног золотую тележку, а в ней человека и кусок зажаренного барана!