Ребята и зверята

Отец думал — он покричит и перестанет. Но Васька не успокаивался и кричал сначала сердито, а потом все жалобнее и жалобнее. Его пожалели. Пришли к нему. Он обрадовался, бросился к отцу и стал лизать ему ноги и мурлыкать. Ну, конечно, его взяли к себе в комнату, привязали там на длинную цепочку под столиком, на котором стояла машина, подостлали мягкий войлок, и Васька с довольным видом улегся.

Пока мама, причесывая волосы, разговаривала с отцом, Васька лежал смирно. Но как только отец вышел, тигренок мигом вскочил и стал с тревогой смотреть ему вслед. Вернувшись, отец приласкал Ваську, и все спокойно заснули.

Утром мы проснулись, уселись на своих кроватях, и первые слова Наташи были:

— Тигренок Васька был вчера или не был? — Ей всю ночь снилось про тигренка, и она никак не могла разобрать, что во сне, что наяву.

— Я знаю наверное, что был, — ответила Соня, и мы пошли в столовую посмотреть, там ли Васька.

Приходим туда и видим — никого нет. Бросились к маме. Она показала под столик, а он сидит там и пучит свои смешные глаза. Сейчас же отвязали цепочку и с шумом, с криком повалили с тигренком в сад.

Там мы побегали, поиграли и познакомили Ваську с своими друзьями — собаками. Собаки росли и воспитывались с нами. А игры мы всегда придумывали такие, чтобы они тоже могли принимать в них участие.

Васька держался с собаками очень вежливо, но они, видно, почуяли, что это за птица, и, поджав хвосты, убежали.

На солнце лежал старый охотничий пес Заграй. Васька медленно подошел и потянул к нему голову. Заграй лениво встал, покосился на Ваську и поскорее отошел.

Тигриный запах заставлял дрожать охотничьих собак. Один только молодой дворняга Майлик не смыслил ничего в запахах. Он перепрыгнул через Ваську, припал к земле, толкнул его лапой, вертанул хвостом и, звонко лая, затеял с ним игру.

Васька расшевелился и неуклюже поскакал за собакой.

Догоняя друг дружку, они выбежали на залитый солнцем двор. Там охотники вынимали и развешивали для просушки шкуры привезенных трофеев[3], мама с крыльца смотрела, как распаковывали чучело тигрицы — Васькиной матери. Грубое, наскоро сделанное чучело обмахнули веником от соломы и положили посреди двора. И Васькино сердчишко не выдержало: до сих пор он спокойно следил за людьми, а тут забыл всех, забрался на спину тигрицы, прижался к ней и стал ее лизать и мурлыкать: м-гм-гм… м-гм-гм… таким ласковым, дрожащим голосом.

— Вот видите, узнал мать, — говорили мы, стараясь отвлечь Ваську от грустных воспоминаний.

Это в самом деле было печальное зрелище: чучело убитой тигрицы и нежно прильнувший к нему маленький тигренок.

Чучело поскорее унесли.

Васька заметался по двору, отыскивая мать, но потом отвлекся и забыл про нее.

Убрав комнаты и окончив всю утреннюю работу, мы сели пить чай, а Ваську решили покормить потом.

Не тут-то было… Тигренок взобрался на диван, повел носом и определил, что это со стола так вкусно пахнет. Он бросился на колени к кому-то из сидевших за столом, сгреб к себе передними лапами тарелки и чашки и угрожающе над ними зарычал.

Все перепугались и повскакали с мест. Отец замахнулся на Ваську и закричал:

— На место! Где ремень?!

Но, видно, коса наскочила на камень, Васька в ответ зарычал еще громче. Нам, ребятам, это понравилось — молодец Васька, не боится, умеет за себя постоять. Мы стали упрашивать отца, чтобы он уступил и накормил тигренка. Но старшие побоялись — уступишь раз, он и полезет на голову. Отец схватил Ваську и вышвырнул в окошко.

Дверь со двора была закрыта.

Васька принялся ломиться в нее, крича сердито и грозно: баум… ба-ум… ба-а-ум…

Он так орал и стучал, что пришлось ему уступить. Его впустили.

Он влетел в комнату, выбил из рук чашку, в которую ему разбивали сырые яйца, сунул в нее голову и с жаром все съел. Потом ему дали молока. Он выпил, ублаготворился и разлегся на диване. Теперь, когда он был сыт, он спокойно смотрел, как ели другие.

После этого случая мы всегда сначала кормили тигренка, а потом уже сами садились за стол.

Так Васька показал, что он хоть и маленький, но все-таки не кто-нибудь, а тигр, и с его характером нужно считаться.

Прошло несколько дней; казалось, что Васька всегда жил с нами: так все к нему привыкли.

И какой же славный характер был у него! Он никому не надоедал, не вертелся под ногами, не мешал. Целыми днями он играл в саду или хозяйственно обходил двор, конюшню и разные закоулки. А если устанет, придет в столовую, растянется на своем диване и поспит.

Кормили Ваську очень хорошо. Все помнили, какой он злой, когда голодный.

Васька в точности знал время своего обеда. Бывало только начнут ему наливать молоко или разбивать в миску яйца, а он уж тут как тут, идет из сада.

— Вот, Наташа, учись. Васька и тот умеет узнавать время по часам, а ты до сих пор не можешь научиться, — дразнили мы сестренку.

Кроме яиц и молока, Васька получал тот же обед, что и все в доме.

А как занятно он ел суп с пельменями или клецками! Повылавливает зубами все клецки и разложит их рядком около чашки, вылакает жидкий суп, а потом, на закуску, ест клецки.