Речные разбойники

– Успокойтесь, – призвала их Сун Цзян, когда Ли Куй с мощным выкриком выхватила топоры. – Сестрица Ли, остановись на минутку! Татуированная Монахиня, продолжай, прошу тебя. Что за видение? Какая беда?

– Я… я не знаю, – несчастно вздохнула Лу Да. – Там все было такое неясное, как в тумане. Но ощущала я это четко. Сестрице Чао грозит страшная беда!

– Тебе есть что добавить? – Сун Цзян покосилась на Линь Чун; лицо той было бледным, глаза после видения как будто остекленели.

– Нет, я… у меня стойкое ощущение, что это происходит прямо сейчас или случится совсем скоро. Если мы немедленно выдвинемся, то…

– Нам их не перехватить, – сказала Сун Цзян, поджав губы. – Они уже почти достигли Дунцицунь. Но и бросать мы их тоже не собираемся. Сестрица Линь.

– Да, слушаю.

– Я беру Лу Да и Ли Куй, только лошадей надо оседлать, – она сделала резкий знак Ли Куй, та кивнула и бросилась исполнять. Сердце Лу Да неистово колотилось, словно подгоняя ее, – сейчас они помчатся в путь, помчатся так быстро, что сама земля задымится под копытами коней…

Сун Цзян повернулась к Линь Чун:

– До моего возвращения ты за главную.

– Я? Но остальные ведь не станут…

– Ты бы и так стала главной, если сама от этого не отказалась бы. И сейчас все выказывают тебе уважение каждый день на тренировках. Вы с сестрицей Ян должны быть начеку. Если что-нибудь случится, пока нас не будет, это будет дело военного значения.

– Если Чао Гай в беде, не лучше ли будет нам с тобой поменяться…

– Мне, может, и недостает твоих боевых навыков, но я знаю, по какой дороге они отправились. К тому же… – сестрица Сун бросила взгляд на Лу Да, и в ее глазах отразилась та же глубокая уверенность, убежденность в том, что они преодолеют все препятствия, не жалея себя. – Без них я не вернусь. Сестрица Лу, готова?

Лу Да выпрямилась:

– Сейчас, только захвачу меч с посохом. Если сестрица Чао жива, мы перебьем всех ее обидчиков, а если мертва, то отомстим за нее.

– Хорошая девочка, – Сун Цзян взяла свое верхнее одеяние со спинки кресла и двинулась к выходу из зала, но внезапно остановилась, развернулась и положила руку на плечо Линь Чун. – Гору оставляю под твоей защитой. Береги их всех.

Сестрица Сун вышла в сгущающийся вечер, а Лу Да бросилась за ней; в голове набатом звучало лишь одно: нужно успеть добраться до Чао Гай и У Юна, и остановить их сможет только смерть.

Вновь перед ее глазами пронеслось искаженное лицо Чао Гай, кричащее, растворяющееся в тумане.

Глава 18

Все тело Лу Цзюньи было напряжено, словно она оказалась в ловушке ледяной тундры, каждая клеточка ее тела подрагивала от этого чувства. Она не могла прекратить неприятные ощущения, даже когда ее рука стиснула один из необработанных кусков магнитного камня с такой силой, что тот мог порезать ее.

Она очистила неровный обломок руды и до боли сжала руку, будто это могло заглушить то, что бушевало внутри нее. Лин Чжэнь лишь глянул на нее, но не произнес ни слова и не попытался утешить.

Да и зачем ему это делать?

Прикрыв на мгновение глаза, она вернулась к закипающим котлам, к очередной попытке охладить эликсиры, к очередному свидетельству своей некомпетентности, ведь те очищались и остывали без какого-либо результата. Нужно было сосредоточиться на своей задаче, та была весьма трудной. Ей следовало выбросить из головы все посторонние мысли.

Она руководила этими исследованиями. Она несла ответственность за все – как за результаты, так и за последствия.

Она будет виновата, если они провалятся. Она будет виновата, если кого-то из ее людей подвергнут наказанию.

Ее дорогая Цзя поначалу пыталась утешать, когда Лу Цзюньи возвращалась домой мрачная и немногословная, и у нее получалось настолько, насколько это вообще было возможно, учитывая, что она не могла знать правду. Она держала ее за руки, играла для нее на цине[27], подносила блюда с изысканными яствами, к которым Лу Цзюньи едва ли прикасалась, предпочитая допоздна сидеть в саду. Ее дорогая Цзя даже робко предложила ей возглавить один из ее интеллектуальных салонов, но Лу Цзюньи отказалась, сославшись на то, что сейчас слишком занята.

И она не соврала. Она и вправду была слишком занята.

Живот сводило при воспоминаниях, как дерзко они делились идеями в своих маленьких группках. Опасными идеями, которые могли причинить им вред и даже убить.

Последние несколько дней ее дорогая Цзя не посещала ее. Когда они пересекались, словно два незнакомца, вынужденных делить одно жилище, Цзя, казалось, была погружена в собственные думы, собственные печали. И Лу Цзюньи не могла винить ее за это.

– «С детства я изучала классическую литературу и историю…» – тихо прочел Лин Чжэнь странным голосом, точно нараспев, будто пытаясь по частям понять смысл предложения. Он глядел на испещренный чернилами лист бумаги, который оставила Фань Жуй, – супругам по-прежнему запрещено было видеться друг с другом. Ее записи проверялись несколькими людьми, Лу Цзюньи не была в их числе, они исследовали их на наличие крамолы и разрешали передавать другим только после того, как были полностью удовлетворены.