Речные разбойники

– Мы полагаем, что и это выяснили. В Дунцицунь был довольно известный деревенский староста, чье имя также упоминается в связи с Ляншаньбо. По нашим предположениям, староста Чао Гай тоже в их рядах.

– Чао Гай.

– Верно, господин. Чао как «рассвет» и Гай из «Байцзясин»[29].

Смышленый парень. Он видел, что писал Цай Цзин.

Список. Наверняка его дóлжно было сопроводить портретами, но только после того, как найдется художник и наберется достаточное количество описаний для остальных. Цай Цзин дополнил список еще двумя строчками:

Линь Чун, бывший наставник по боевым искусствам, предатель присяги имперской страже

Ян Чжи, бывший командир, предатель присяги имперской страже

Лу Да, монахиня из монастыря Цинлян

Бай Шэн, торговка вином (схвачена, казнена)

Сун Цзян, поэтесса, убийца, Темная Дочь Империи

Чао Гай, староста деревни Дунцицунь

Разыскиваются за совершение тяжких преступлений против Великой Сун. Также разыскиваются все те, кто называет себя разбойниками с горы Ляншаньбо.

Часть третья. Империя

Глава 21

Когда Чао Гай вернулась из Дунцицунь, то в тот же день, будучи вся в ранах и синяках, она созвала совет главарей Ляншаньбо.

Линь Чун не смогла сомкнуть глаз всю ночь и весь день после того, как их главари покинули гору. Посланный благородной госпожой Чай человек появился на пороге постоялого двора Сухопутной Крокодилицы вскоре после отбытия Сун Цзян, чем привел всех обитателей лагеря в состояние повышенной боевой готовности. Он сообщил о гибели Бай Шэн и нависшей над Дунцицунь угрозе, а также о том, что императорский советник Цай Цзин твердо вознамерился обрушить кары небесные на их головы, как только узнал их имена и местонахождение.

Гонец также поделился гораздо более тревожными новостями. Ходили слухи – всего лишь слухи – об исследованиях, которыми советник занимался для того, чтобы обуздать некие извращенные силы. Слухи говорили о божьих зубах, селитре и доселе невиданном оружии.

На Линь Чун нахлынуло эгоистичное отчаяние, что для нее было весьма нехарактерно. Неужели эти богатые, могущественные и порочные люди вроде Цай Цзина и Гао Цю были абсолютно неуязвимы? Существовал ли какой-то вселенский закон, что если она все-таки осмелится дать им отпор, если обретет силу, им неподвластную, у них тут же возникнут возможности и желание раздавить ее, словно букашку?

Ян Чжи переварила поступившую информацию гораздо быстрее, чем Линь Чун. Для нее это был не более чем очередной доклад военной разведки о том, с чем им придется иметь дело, и если они погибнут, столкнувшись с этим, значит, такова судьба.

– Ты ведь будешь готова пойти против стражи, если они нападут на нас? – спросила ее Линь Чун.

Командир Ян издала звук, похожий на смешок.

– Поверь мне, моя барсоголовая[30] подруга. Я была предана имперской страже всем сердцем, как и ты, и именно поэтому у меня гораздо больше причин для ненависти к ним, чем у любого из присутствующих. Я решила, на какой я стороне, и точка.

Она произнесла это так легко, без малейших колебаний.

Вне зависимости от того, ' что их сюда привело, они вдвоем потратили ночь на то, чтобы укрепить оборону Ляншаньбо, распределить очередность дежурств среди разбойников, и проследили за тем, чтобы каждый знал, что ему делать, если они подвергнутся нападению. Все вели себя уважительно и послушно, рапортовали в ответ «Да, наставник» и «Да, командир» без видимого недовольства, даже бывшие товарищи Ван Лунь. Линь Чун была поражена тем, какой результат дали неполные два месяца хорошо организованных тренировок. Если бы только имперские власти прислушивались к ее советам насчет дисциплины в войске…

И, несмотря на это, она молча спрашивала саму себя, не окажутся ли все ее усилия, что уже начали давать плоды, напрасными. Естественные преграды хорошо защищали гору от конницы и пехотных атак, да и разбойники понастроили множество коварных оборонительных сооружений за те годы, что провели здесь, но что если Цай Цзин в самом деле разрабатывал некое новое оружие, способное достать их даже там, куда стрела не долетит? Их приготовления могли оказаться бесполезными. Соломинкой, которую Цай Цзин переломит без особых усилий.