Речные разбойники

– Мысли есть? – поинтересовался У Юн у Линь Чун. – Железный Вихрь, конечно, может попробовать прорубить нам путь через столицу своими топорами, но думаю, что в этом деле аккуратность исполнения будет поважнее.

Линь Чун с трудом отбросила свои дурные предчувствия.

– Соглашусь. Остальные останутся здесь. Вам понадобится каждый боец, если стража нас опередит. Мы с Тактиком сами придумаем, что делать.

Быть может, она не была под таким впечатлением от этого так называемого мудреца, как остальные разбойники, но она, как и они, знала, что У Юн был хорош в разработке планов.

Лу Цзюньи толкнула дверь и проскользнула во мрак своего дома.

Оказавшись в темноте, она натолкнулась на стену. В ее теле не оставалось сил, кожа потрескалась, как скорлупа, мир вокруг нее звучал словно какофония, от которой у нее в любой момент могла расколоться голова. На протяжении большей части последней пары дней Лин Чжэнь ненавязчиво пожимал ей руки и плечи, мрачно нашептывая, что ей следует держаться прямо, что они должны продолжить…

Она все еще ожидала, что советник подвергнет ее наказанию. Он отправил ее обратно в исследовательские комнаты, словно в темницу, и приказал вернуться к работе. Ее не побили, не убили, не понизили в должности… и не приковали цепями, чтобы пытать, а затем вонзить ей шип прямо в глаз. Сегодня ей разрешили отлучиться домой, чтобы вернуться к работе позднее… Это постоянное ожидание ощущалось как мучительная пытка.

Цай Цзин даже вполне спокойно выслушал ее доклад; доклад, который она зачитала дрожащим голосом, пытаясь объяснить ему всю опасность использования магнетита. По крайней мере, он не был недоволен этой информацией так же, как она напугана ею, но, похоже, его заботы вертелись вокруг чего-то другого, и он настаивал на том, чтобы ускорить работу, даже после того как она посоветовала принять все возможные меры предосторожности. Она заставляла саму себя поторапливать Лин Чжэня и ученых из своей команды, чтобы те провели столько небольших опытов, сколько смогут провести в короткий срок, при этом разум ее находился в беспорядке, она все ждала, что советник придет и скажет ей, что настало время для ее казни, или что все ее друзья убиты, или то и другое разом.

Цай Цзин почти небрежно сообщил ей, что ему известно, что той монахиней, о которой она говорила, была Лу Да. Она все еще чувствовала вину за то, что призналась в причастности монахини к тому делу. Как они могли, они же знали, как много известно советнику, ему известно все, а то, чего он не знает, запросто можно выведать обычными расспросами ее знакомых, учеников Линь Чун, случайных прохожих, которые видели их вместе. Он убьет их всех, и это будет на ее совести…

Она не могла взять в толк, почему ее все еще не подвергли наказанию. Мысли об этом вились у нее в голове, отвлекая ее от зазубривания алхимических принципов и свойств магнетита, способов его очистки, того, как им можно осторожно воздействовать на другие минералы, пока создаваемое им странное поле не изменит их свойства. Ей необходимо было разобраться во всем этом. Им надо было сделать еще столько испытаний, но у них было очень мало времени, и если Цай Цзин потребует от них прогресса до того, как они успеют подготовиться, никто из них не будет в безопасности.

Но она все еще никак не могла прекратить думать о том, почему она не понесла наказания.

Она заслуживала наказания за то, что подвергла опасности Лу Да и Линь Чун. Но прежде всего за то, что посмела скрывать хоть что-то от императорского советника. Как Цай Цзин мог об этом просто забыть? Он не мог, человек вроде него не мог так поступить, она должна была понести наказание, любое, которое он счел бы нужным. Он должен был приказать ей явиться в министерство правосудия и ползать на коленях, ведь и его доверие она тоже предала.

Свет лампы осветил переднюю комнату, когда Цзиньэр, одна из ее служанок, поспешила встретить ее. Тени беспорядочно плясали, и вся жизнь Лу Цзюньи пребывала в беспорядке.

– Прошу простить меня, госпожа Лу! Простите меня. Я не слышала, как вы вошли, и, так как госпожа Цзя…

Она осеклась.

– Что там насчет госпожи Цзя?

В доме царила такая тишина. Внезапно ею овладел страх. Что, если у Цай Цзина были какие-то…

– О чем ты говоришь? Где она?

– Госпожа Цзя оставила вам письмо, госпожа. Мне велели передать, что оно ждет вас в вашем кабинете… Простите, что не сказала вам сразу же, как вы вернулись, без нее в доме поднялся сущий переполох…

Она оставила письмо. Значит, ее не взяли под стражу из-за преступлений Лу Цзюньи.