Речные разбойники

Единственный способ убедить государя – это продемонстрировать успех и после вымолить прощение за ослушание. Стабильно работающие божьи клыки. Не чудо-оружие, которое так напугало его величество, а спокойная, жестокая, управляемая сила, которую Цай Цзин лично вложит в руки императору.

Они так близки к этому. Госпоже Лу не свойственно преувеличивать или искажать факты. Кроме того, она достаточно напугана последствиями бесконтрольного использования божьих клыков, что гарантировало ее сговорчивость. Ей не следовало знать об указе государя, равно как не следовало знать и о том, что это была последняя, отчаянная попытка, которая в случае провала сулила Цай Цзину смерть.

Но это ничего не значило. Империя – все, что имело значение.

Гао Цю станет ключом к этому. Командующий Гао, настолько жаждущий власти, что Цай Цзин сможет легко манипулировать им, чтобы тот сам испытал новый артефакт, даже не поинтересовавшись, проводили ли они до этого испытания. Если они добьются успеха, а они непременно его добьются, обязаны добиться, то Гао Цю защитит Цай Цзина от гнева государя.

Гао Цю и слава, которую он завоюет.

Если они потерпят неудачу, Гао Цю, скорее всего, умрет, а Цай Цзина будет ждать казнь.

Он отнесся к этому с присущим ему спокойствием. Он и раньше ставил на кон все, данный случай не исключение.

Гао Цю, разумеется, не обладал должной военной смекалкой. Цай Цзин отправит генерала Гуаня истребить разбойников, а этот эксперимент отложит до окончательной впечатляющей победы. Главный императорский советник одним ударом искоренит эту заразу и докажет, что есть способ возвысить человека до бога.

Империя обретет невероятную мощь, коей никто и никогда не обладал прежде, наступит эра богов, сотворенных из обычных людей. Их страна будет навеки защищена и сумеет жестоко расправиться со всеми, кто проявит неповиновение, как внутри государственных границ, так и за их пределами. Империя сможет завоевать любые ресурсы, заявить права на любую землю и будет процветать как никогда прежде.

Золотой век стабильности, которой никто не смог бы угрожать. Эпоха процветания и безопасности, которая станет наследием Цай Цзина.

И гора Ляншаньбо прекрасно подойдет на роль испытательного полигона.

Впервые за долгие дни Лу Цзюньи вернулась домой до темноты. Ее рабочее место и все исследования во Внутреннем городе обратились в ничто, поэтому присматривать ей было больше не за чем. Тех своих людей, кто остался в живых и не был ранен, она распустила по домам. Если Цай Цзин спросил бы об этом, она сослалась бы на то, что им недостает компетенции, чтобы принимать самостоятельные решения в отсутствие начальников.

И это не было бы ложью. Те, чья помощь была бы неоценима больше всего, оказались в числе тех, кто все и разрушил.

Она могла бы попробовать обратиться за помощью к одному из алхимиков, поскольку сама едва ли что-то в этом понимала, но тех было лишь двое, и оба погребены под обломками. Теперь ей придется самой делать опасные предположения и надеяться на лучшее. Неосуществимая задача нависла над ней, точно накренившаяся скрипящая башня, грозящая рухнуть и раздавить ее.

Если он будет недоволен ее результатами, то… какую часть империи Цай Цзин готов уничтожить ради своей мести?

Онемевшими пальцами она составила еще несколько списков руд, порошков и вытяжек из животных и растений, а также собрала все возможные алхимические свитки и трактаты и все потрепанные инструкции Фань Жуй, которые только смогла разыскать в руинах. Она могла это сделать. Она должна это сделать, и сделать без чьей-либо помощи. Она чувствовала себя неуклюжей, считала, что ей недостает знаний и чутья, однако она старалась внушить себе, что долгие годы изучала теорию алхимии… Но ведь то было лишь игрой в науку! Какой же наивной дилетанткой она тогда была!

Но все же, пусть она не была подкована в практической части вопроса, а Фань Жуй скрывала свои подлинные мотивы, однако была мастером своего дела, и Лу Цзюньи успела многому у нее научиться. Ее познания резко возросли. Она вполне могла добиться успеха.

Ведь иного выхода у нее не оставалось.

Она нашла в себе силы раздать дополнительные распоряжения, делая вид, что обладает властью, которую совершенно не ощущала. А после вернулась в свой пустой дом, чтобы собрать вещи в дорогу.

Не совсем пустой – слуги кинулись встречать ее, вернувшуюся в столь непривычное время. Но без ее дорогой Цзя их почтительные приветствия были все равно что тихое эхо, гулявшее по склепу, где не имелось места ничему живому.

«Моя дорогая Цзя, я поступила с тобой плохо. Не уверена, как, когда и что я могла бы сделать, чтобы все пошло иначе, но ты точно знала бы, что делать. Ты могла бы сказать мне, позволь я тебе это. Я была такой дурой, думая, что у меня все под контролем.