Речные разбойники

– Поступайте по своему усмотрению, командующий, – бросил Цай Цзин. – В ваших руках находится сила богов. Люди ждут, чтобы поприветствовать вас, когда вы выйдете поддержать их.

– Когда я выйду, чтобы возглавить их, – с важным видом поправил его Гао Цю. Он подошел и вытянул руку, но заколебался.

На его щеках дернулись желваки, на лице появилась кислая мина, внутри него явно шла борьба. Его рука зависла прямо над резным ларцом, пальцы дрогнули.

Время шло, но он все никак не решался взять божий клык и принять его мощь.

Лу Цзюньи почему-то совсем не удивилась. Гао Цю всегда был трусом. С чего бы ему измениться сейчас, пусть ему и предложили немыслимую мощь? С чего бы ему не быть напуганным? Он наверняка найдет отговорку, лишь бы отказаться от этого.

Она точно не знала, что последует дальше.

Суровые седые брови Цай Цзина начали хмуриться. Его глаза сузились, губы поджались, показывая, что он сдерживает нарастающий гнев.

В тот же миг снаружи раздался крик, сопровождаемый звоном стали, а после на стенку шатра приземлилось что-то тяжелое.

Гао Цю и Цай Цзин одновременно обернулись на звук. Кроме них троих, внутри никого не было – ради столь щекотливого дела Цай Цзин распустил всех стражников. И, прежде чем кто-нибудь из них сумел что-нибудь предпринять, полог палатки оторвался.

Его унесло легким утренним ветерком.

Личная гвардия Цай Цзина беспорядочно валялась на земле, их трупы являли собой не более чем набор конечностей и доспехов. Лучи восходящего солнца проникли в шатер, освещая две фигуры; на них была украденная военная форма, позволившая им беспрепятственно пройти через лагерь, а сами они ярко светились. Одна из них ростом и шириной плеч могла поспорить с дверью шатра, руки ее казались такими мощными, что могли сокрушить дерево, она размахивала тяжелым железным посохом. В руках же другой был тонкий меч, но каким-то образом она источала едва ли меньшую силу.

Лу Да и Линь Чун.

Когда полог шатра оторвался и взору Линь Чун предстал Гао Цю, она позабыла обо всем. Об их задании, Цай Цзине, искусственных божьих зубах, хаоцзе, оставшихся на горе и надеющихся на них, – обо всем.

Ей и в голову не могло прийти, что она столкнется с ним здесь, да еще и так скоро. За все годы своей службы он и носу не показывал на поле боя, хотя и носил высокое звание. Она прибыла сюда в поисках Цай Цзина и его генералов и обнаружила, что один из них – Гао Цю. Тот будто нарочно стремился вклиниться в каждую частичку ее жизни…

Перед глазами возникло его узкое сморщенное лицо, и все, что он когда-то отнял у нее, скопившись внутри, превратилось в силу, которая могла бы сотрясти саму землю.

Она оттолкнулась ногами и рванула к нему.

За то мгновение, которое у нее ушло, чтобы преодолеть разделявшее их пространство, Гао Цю успел увернуться от ее стремительного удара, запустил руку в открытый ларец и что-то выудил оттуда. Линь Чун не разглядела, что он достал, да ее это и не заботило. Она позволила силе прорваться сквозь нее, обратилась ко всем известным ей навыкам совершенствующегося с одной-единственной целью – отправить его к праотцам.

Стоило ей только подойти ближе, чтобы покончить с ним, как Гао Цю бросился на нее, выставив вперед руку.

Удар, точно громовой раскат, эхом отозвался в каждой клеточке тела Линь Чун, словно она ударила в гонг голой рукой со всей силы, на какую была способна. Эта мощь отбросила ее от него, вжимая в стену шатра, ее кости болезненно затрещали.

Как же это… Гао Цю не мог…

Он не мог победить ее, он никогда не был способен на такое, она дважды доказала это, ведь только благодаря чужому вмешательству и своему положению он сумел отнять у нее все…

Теперь он нависал над ней. Его лицо озаряла мерзкая улыбка, и Линь Чун могла разглядеть все его зубы. Она попыталась подняться и не смогла. Попытка сделать вздох также не увенчалась успехом, ее грудная клетка отказывалась работать.

Гао Цю глазел на нее сверху вниз, затем удовлетворенно глянул на что-то у себя в руке и сказал:

– Все, как я и заслуживаю. Ну, попробуй теперь приблизиться ко мне, наставник по боевым искусствам.

Она и подумать не могла, что ее звание может звучать как издевка.

Линь Чун взглянула на его руку, потом на него самого, и куски мозаики в ее голове медленно сложились в единую картину.

Божьи зубы. Цай Цзин создавал божьи зубы. А Гао Цю…

Теперь он стал богом.

Она почувствовала артефакт, его безудержную пульсирующую силу, стократ превосходящую ту, которую Лу Да могла извлечь из собственного божьего зуба. Ошеломительную. Безмерную. Разрушительную. И вся она была сосредоточена в руках Гао Цю.

Он мог прикончить ее прямо сейчас, раздавить, словно букашку. Но он предпочел не пользоваться божьим зубом. Вместо этого он взглянул на нее, ухмыльнулся и занес ногу, чтобы ударить ее по ребрам.

Все попытки восстановить дыхание были прерваны. Ее концентрация нарушилась, а навыки совершенствующегося оказались ничтожными перед силой, которая теперь была подвластна Гао Цю.

В центре шатра что-то громыхнуло. Гао Цю оступился, будто его ударили со спины.